Матрос Кошка. Герой Севастополя - [3]
– Ваше благородие, если позволите сказать, то я вот что думаю: их там не больше пяти штыков!
– Как ты это понял?
– Я бескозырку поднимал вверх! Так вот, самое большее – четыре пули пролетали!
– Молодец, правильно мыслишь!
– Дозвольте мне! Доберусь до них и посчитаюсь за наших!
– Давай, Кошка, не посрами чести флота российского!
– Есть! Не извольте волноваться! Не посрамлю!
Наш герой быстро соорудил из двух жердей крестовину, напялил на неё свою шинель и ползком направился к переднему краю. Добравшись до маленького окопа, он надел на верхушку крестовины свою простреленную уже в нескольких местах бескозырку и поднял крестовину вверх. Издалека ни дать ни взять – человек в военной форме! Сразу же захлопали выстрелы.
«Вот-вот, вы тут постреляйте, французики, а я сейчас к вам в гости нагряну!» – подумал Кошка, прижался к земле и быстро пополз из окопа. Добравшись до ближайшего бугра, он вытащил из-за пазухи старый мешок, набросил его так, что закрыл спину и голову, и на четвереньках пополз по ложбинке в тыл французам. Все это наблюдал в подзорную трубу Бирилёв.
«Ну, Кошка! Ну, голова! А ведь он так сливается с местностью, что трудно его заметить!» – восхитился лейтенант.
Тем временем Кошка обогнул позицию французских стрелков. А потом, прижавшись к земле, он осторожно выглянул из-под мешка. Рядом с ним четверо французов сосредоточенно посылали пули в чучело, установленное Кошкой.
«Глупые они, что ли? Или хитрость военную раскусить не могут?» – удивился матрос. Но раздумывать ему было некогда. Внезапность составляет половину победы!
Сжав в руке нож, матрос, словно большая кошка, прыгнул на французов. Короткая битва – и опасность для нашей батареи миновала. А матрос собрал ружья и отправился в обратный путь.
– Прекрасно исполнено! Сам придумал? – встретил Кошку лейтенант Бирилёв.
– Сам, – ответил матрос.
– А с пугалом что делать будем? Не жалко тебе шинель? – поинтересовался лейтенант.
– Что до шинели… Да пока тепло, я и так похожу. А вот что до пугала, так пусть себе стоит и пугает. Может, отобьёт охоту по нашим ребятам стрелять!
Хозяйственный смельчак
Слово «оса́да» означает, что город окружён врагом со всех сторон. А стало быть, со временем запасы продовольствия, оружия, пороха постепенно заканчиваются. Особенно страдали защитники Севастополя от отсутствия продуктов. Ведь подвезти их было неоткуда, а самолётов и вертолётов тогда не существовало.
Вот и приходилось нашим смельчакам действовать по обстановке. Матрос Кошка и здесь отличался. Был он не только храбрым, ловким и сметливым. Ещё Петр Маркович был человеком хозяйственным. И каждый раз из очередной вылазки на неприятельские позиции он обязательно добывал какой-нибудь трофей.
Однажды, возвращаясь ночью из разведки, он заметил огонь костра. И чем ближе подходил к костру, тем больше щекотали ему ноздри приятные запахи варившегося мяса. «Неплохо было бы нашим мяса принести», – решил Кошка. Как всегда, по-кошачьи он прокрался ближе к костру. Вокруг большого котла сидели французы, человек десять.
«Многовато их, однако. Придётся на испуг брать!» – подумал Кошка.
Надо сказать, что в своих вылазках Кошка любил действовать необычно, порой с шумными эффектами. Вот и сейчас, подкравшись почти вплотную к ожидающим ужина французам, он весь напружинился, набрал в грудь побольше воздуха, прыгнул в центр круга и громко закричал:
– Ур-р-р-а-а-а! В атаку! – и оглушительно свистнул.
Французы попадали кто назад, кто вперёд, кто-то зажал уши, а некоторые остались сидеть, словно окаменев. Всё произошло так внезапно, что они не могли опомниться. Кошка выхватил торчавшее из котла мясо, а потом ударил по котлу ногой. Бульон расплескался, залив огонь и подняв облако пара. А матрос, прижав к себе мясо, уже исчез.
Отбежав шагов на сто, он остановился и прислушался. Ни звуков погони, ни стрельбы. Только ещё минут через пять пришедшие в себя французы открыли беспорядочный огонь. А Кошка тем временем спокойно добрался до бастиона.
Когда мясо было съедено, довольные и сытые моряки пили чай, делились воспоминаниями, весело шутили.
– Знаете, о чём думаю я? – спросил моряков боцман Матвейчук, самый пожилой и очень уважаемый человек.
– О чём? Поделись с нами, Кузьмич! – отозвались матросы.
– Мы вот тут на всём казённом[6] живём, кашу каждый день едим, чай вот пьём. А дети в Севастополе недоедают. Как подумаю, сердце кровью обливается. У меня же своих мальцов трое! – Кузьмич замолчал и только теребил свою седую бороду.
Молчали и матросы. Наверное, каждый думал о своём. О доме, о семьях, о детях.
– Думка есть одна! – Кошка даже вскочил.
– Так говори! – разделись голоса.
– Справа от батареи на взгорке яблони растут. Яблоки спелые, сладкие, сам пробовал!
– Сказал тоже – весь тот садик француз простреливает насквозь. Добраться-то можно, а вот как с мешком яблок оттуда выбраться?
– Знаю как! Тащи-ка канат просмолённый и рым[7], а я мешки пока поищу.
Очень быстро нашлись несколько колец и канат. Кошка обвязал конец каната вокруг пояса, взял мешки, рымы и, обернувшись к матросам, сказал:
– Ну что, я двинулся, а вы вон там в ложбинке принимайте, как дёрну три раза!
