Матрица смерти - [66]

— Я соскучился по вас, Эндрю, — произнес он тонким, едва узнаваемым голосом. — Вы были умным товарищем. Подавали надежды. Я мог бы сделать из вас что-нибудь путное, но вы дали волю сантиментам. Я обещал обучить вас мастерству, которым вы хотели овладеть, а вы меня предали. Да, я в вас сильно разочаровался. Думал, вы способны на большее.

— Я не предавал вас, — ответил я. — Вы сами себя предали много лет назад, когда пытались завладеть тем, на что никто не имеет права.

— Вечной жизнью? Это вы имеете в виду? Не будьте смешным. Дело вовсе не в этом. Вечная жизнь сама по себе абсурдна. Цена ей не больше, чем обычной жизни. Спросите любого: хотят ли они просто жизни, существования? Думаю, нет. Впридачу к вечной жизни необходимо все то, что делает эту жизнь ценной. Деньги, удовольствия, здоровье, любовь, впечатления, знания, успех, власть, дети. Список может меняться, в зависимости от типа человека. Мы не можем получить всего. Об этом мы узнаем рано. Но мы стараемся взять то, что можем, и надеемся, что со временем возьмем что-то еще. Что-то такое, чего у нас еще нет, но что мы резонно полагаем получить в будущем. Без всего этого долголетие будет лишь продлением жалкого существования. К тому же еще и превратности судьбы... Было бы неразумно не предполагать, что тебя могут подстерегать болезни, инвалидность, разорение, потеря близких... При таких обстоятельствах вечная жизнь станет невыносимой. Вместо того, чтобы продлить жизнь, мы будем жаждать смерти. Нет, Эндрю. Если вечной жизни и быть, так только без упомянутых «подарков судьбы». Осмотрительность вознаграждается. Та же магия, что продлевает жизнь, может даровать и хорошее приданое в виде власти, богатства и здоровья. Кто-то добивается одного, кто-то — другого, но лишь избранные получают все сразу.

Он помолчал. Пока он говорил, я заметил, что не только молодость покинула его. Вежливость, жизнерадостность тоже исчезли. А их место заступили железная воля и направленность на одну единственную цель.

— Доктор Маклин показал вам то, что у нас хранится внизу. У вас было время подумать о том, что вас ожидает, если вы откажете в содействии. Но прежде чем подняться наверх, я покажу вам еще кое-что.

Маклин взял меня за руку и повел вперед. Мы миновал одну низкую арку, затем — другую и остановились перед деревянной дверью, висевшей на больших заржавленных петлях. Доктор наклонился и вставил ключ в замок. За открывшейся дверью нас встретила кромешная темнота.

Мы стояли на пороге. Маклин посветил фонариком внутрь помещения. Увидел я очень мало. Лишь очертания гробов да кости, а потом — медленно передвигающиеся белые тела. Доносились знакомые звуки. Я вспомнил книжную гравюру, а потом — последние слова из письма Яна: «Уничтожь все. Они роятся. Ангус Милн привез их из Марокко».

Я закрыл глаза. Сзади меня раздался равнодушный голос Милна:

— Карфагеняне назвали их «Ибад-Танит», «слуги Танит». Арабы — просто didan, «личинки». Их обнаружили в подземном храме в Танжере. Вас водил туда граф д'Эрвиль. Храм нашли карфагеняне и назвали его «Микдаш Танит» — «Замок Танит». Эта богиня олицетворяла у них вечную жизнь. Кроме того, она давала власть тем, кто ей поклонялся. И она до сих пор наделяет властью.

Маклин отвел лампу. Теперь передо мной снова была темнота, но слышно было жующих слуг Танит.

— Пора заканчивать то, ради чего мы сюда пришли, — сказал Милн. Маклин закрыл дверь и запер ее на замок. Милн взял меня за руку и повел к узким ступеням.

* * *

Мы медленно поднимались и вышли в главное помещение церкви. Темная старая церковь из моих кошмарных снов. Как и прежде, она освещалась лишь свечами, установленными в высоких подсвечниках. Я думал, что в церкви будут нас ожидать другие сообщники Милна, но там было пусто. Следовательно, принимать участие в церемонии будем мы втроем.

На месте, где ранее был алтарь, стоял на подставке гроб. Возле него, по углам, горели в подсвечниках свечи. Гроб этот я видел в последний раз на кладбище в Глазго, когда его опускали в место, как мне думалось, последнего упокоения Катрионы. Крышка была вскрыта и неплотно поставлена сверху.

Так началось последнее мое обучение. Милн сел рядом со мной и стал репетировать, что и когда я должен буду сделать. Предстояло провести два ритуала, и я понял, отчего он явился в образе старика. Наступил момент следующей трансформации, и для этого ему понадобился я. Ему потребовалось не мое тело, но жизнь, в нем заключенная. Он высосет меня досуха, как сок из граната, и выбросит шкурку. Дункан Милн уедет из Эдинбурга, а через какое-то время, в Лондоне или Париже, или в каком-то другом месте, куда подскажет ему фантазия, появится его сын, умный и подающий надежды молодой человек с молодой и красивой женой.

Занимался рассвет, когда он решил, что все готово. Текст я помнил безошибочно, жесты выверены. Оставалось лишь приложить их к ритуалу, который воскресит Катриону.

Мы встали напротив гроба. Милн начал громко произносить заклинания, призывая силы, о которых я раньше никогда не слышал, называть имена, старые, как сама смерть. Так продолжалось некоторое время. Искоса я заметил, как на хорах, среди теней, что-то движется. Присмотрелся и увидел стаю белых созданий, извивающихся и трепещущих, похожих на крыс. Слуги Танит.