«Матрица» как философия - [8]

Те, кто видел «Матрицу», могут задать себе еще один вопрос: можем ли мы исключать возможность того, что наши жизни, кажущиеся исполненными смысла, на самом деле лишь иллюзии, созданные в наших мозгах умными компьютерами?

КАК МЫ МОЖЕМ ОКАЗАТЬСЯ В МАТРИЦЕ (ПРОДОЛЖЕНИЕ) ЗЛОЙ УЧЕНЫЙ ПИТЕРА АНГЕРА И «МОЗГ В БАНКЕ» ХИЛАРИ ПАТНЭМ

Заметный вклад в современную дискуссию о скептицизме внес Питер Ангер, сам являющийся сторонником этого философского направления. Он выдвинул предположение, что всех нас водит за нос не злой демон, а злой ученый.[29] Сценарий Ангера, представленный в его книге «Неведенье», вышедшей в свет в 1975 году, предполагает, что представления о существовании в окружающем мире стульев, книг и других объектов — всего лишь хитроумный обман, создаваемый в наших мозгах злым и гениальным ученым-неврологом, использующим компьютер для генерации электрических импульсов, передаваемых по электродам, прикрепленным к важнейшим участкам наших нервных систем. Используя эти импульсы для стимуляции головного мозга человека, ученый заставляет его думать, что есть стулья и книги, хотя на самом деле таких вещей в природе не существует. Ангер утверждает, что этот сценарий имеет такие последствия: «Никто не может знать [с абсолютной уверенностью], что не существует злого ученого, который при помощи электродов заставляет человека верить, что должны существовать горы», поэтому никто не может знать, существуют ли горы. Вы также не можете быть уверенными, что сидите в кресле и читаете эту книгу, так как не можете точно знать, что не являетесь объектом экспериментов злого невролога или, как в нашем случае, злой компьютерной системы наподобие Матрицы.

Хилари Патнэм в своей книге 1981 года «Разум, истина и история» развивает этот научно-фантастический сценарий. По его версии, злой ученый вводит нас в заблуждение не только относительно существования гор, но и относительно всего, что, как нам кажется, мы воспринимаем при помощи наших органов чувств.[30] Сначала Патнэм просит вас представить, что ваш головной мозг хирургическим путем отделен от остального тела и помещен в банку с питающими его химикатами. Затем мощный компьютер начинает посылать мозгу электрические импульсы, вызывая, например, иллюзию того, что вы сидите в кресле, читаете эту книгу, играете в теннис и так далее. И все это время ваш свободный от тела мозг плавает в банке в лаборатории злого ученого.

Патнэм постулирует, что компьютерная программа достаточно совершенна, чтобы подобающим образом реагировать на «действия», которые пытается инициировать наш мозг. К примеру, когда ваш мозг пытается поднять вас с кресла с намерением перекусить, компьютер должен посылать соответствующие импульсы, убеждающие вас в том, что вы в самом деле встали и направляетесь на кухню. Но хотя вам и кажется, что вы поели, вы все равно продолжаете оставаться мозгом, отделенным от тела и помещенным в банку.

Представляя этот любопытный сценарий, поразительно схожий с ситуацией, в которой оказалось большинство людей в «Матрице», Патнэм ставит скептический вопрос: «Откуда вы знаете, что сами не находитесь в этом затруднительном положении?» Без ответа на этот вопрос скептицизм, опирающийся на аргументацию Декарта, остается дамокловым мечом висеть над нашими головами.

ОСВОБОЖДЕНИЕ ИЗ МАТРИЦЫ: ДОВОДЫ ПРОТИВ СКЕПТИЦИЗМА

К счастью, философы, не являющиеся сторонниками скептицизма, дали ответы на некоторые из непростых вопросов, поставленных Декартом, Ангером, Патнэмом и «Матрицей». Во-первых, важно уточнить, что сценарии скептиков — это не более чем предположения, причем не слишком правдоподобные. Мы следуем за Декартом, упражняющимся в систематическом сомнении, во многом благодаря тому особому философскому контексту, в котором они представлены, контексту поисков совершенного знания, соответствующего высочайшим идеалам науки. Помните, Декарт считал, что знание требует абсолютной уверенности. Мы не можем быть абсолютно уверены, что злой демон (или злая компьютерная система) не пытается обмануть наши чувства, поэтому Декарт доказывает, что нельзя использовать чувства в качестве оправдания наших притязаний на знание.

Максимально строгий стандарт познания совершенно уместен в философском контексте, в нашем поиске аргументов за и против скептицизма. Однако для повседневной жизни он слишком строг. Например, если Йон в ответ на вопрос о прогнозе погоды на завтра услышит от вас фразу «А существует ли погода?», или «А существует ли время?», или «Что есть завтра?», он имеет полное право предположить, что вы не в своем уме. Так происходит потому, что в различных контекстах действуют различные стандарты знания.[31] В контексте философии корректным является жесткий стандарт знания, в контексте же повседневной жизни нам подходят те обыкновенные стандарты, к которым мы все привыкли и которым соответствует широкий набор общеизвестных практических знаний. Получается, что в контексте повседневной жизни мы все-таки обладаем знанием о том, где сидим, чем занимаемся, какая стоит погода и как сыграла любимая бейсбольная команда. Таким образом, вы действительно многое