Матриархия - [58]

Вот сейчас я был рад, что с нами нет Оли. Да и Юрца нет, это тоже здорово. Он сейчас был бы помехой.

И вот опять - беспокоюсь о себе, а не о своем друге. Но лучше не думать, где он сейчас.

(в таком же подвале в ЭТОМ же подвале)

- У него язык вырезан, - прервал мои размышления Рифат.

- А? У кого?

- У того, на поводке. Я мельком увидел. А когда ты в туалет пошел, я на погреб наткнулся. В щель пальцы как полезут! Потом этот урод заговорил с тобой, и пришлось валить... я не успел бы ничего - сразу на кухню.

- Что? - помотал я головой.

- Они держат людей в погребе, как скот. И нас бы туда посадили.

Я замолчал. Теперь понятно, почему они мычат. Как коровы, мирно дожидаются своего часа. Хотя нет, коровы-то в общем, рождены для того чтоб давать молоко и кормить людей. Ну, я как-то не задумывался об этом раньше, может это и неправильные мысли.

Спускайтесь сами.

- Глаз блеснул, и пальцы... - пробормотал я.

- Да.

- Мы... Мы должны...

- Мы ничего не должны, - покачал Рифат головой. - А если хочешь, можешь вернуться туда один. Если ты сумасшедший, я хочу сказать, - Рифат закашлялся. Шагу он не сбавлял, так что я немного отстал. В боку кололо, и я опять бы с большим удовольствием повалился на землю.

Дом людоедов. В подвале - люди.

- Вдруг там Оля? Или Юрец? - сказал я. - Мы должны вернуться, а себе никогда не прощу.

Рифат молча сопел, на носу у него висела капелька пота.

- Да ведь еды еще много! Все месяц прошел, а они стали каннибалами?! - воскликнул он.

«Проще зарезать собственных соседей, чем искать пропитание за тридевять земель».

Снова замутило, подступила тошнота. Только сейчас я заметил, что зеленая листва деревьев заметно потускнела. Конец сентября дает о себе знать. И свежестью потянуло, ветер охладил разгоряченное тело.

Капля упала на плечо. Еще одна.

- Не так быстро! Да не могут они так долго гнаться...

- Как знать, - бросил Рифат. - Я лучше буду идти еще сутки без роздыху, чем попаду в лапы этим черномазым свиньям.

Заморосил мелкий дождик, и земля под ногами поплыла. За шиворот летели осенние капли, ветер налетал то с одной стороны, то с другой.

Вернуться назад, спасти людей? Или поступить как трус?

Рифат - тот так и шагает.

Конечно, мы не вернемся. Один я не вернусь, а если и найду силы, то ничего не смогу сделать с той бандой. Это отговорки, и я должен попробовать сам, но...

Охватило тоскливое отчаяние. Что вот мы так же бы сидели в этом погребе, и мычали, пытаясь подать знак, ползали бы там между канализационными трубами и никто бы нам не помог.

Дождь усилился. Холодный, мелкий. Злобный. И тут я окончательно понял, что лето ушло, даже умерло, а вместе с ним и часть моей жизни. Где-то сейчас Оля? Об Ане и думать не стоит. А вообще-то, две девушки слились в один образ, во что-то теплое, родное, без чего никак нельзя просуществовать. А что если она там, в погребе?

Охватило тревожное предчувствие. Быть может, это переломный момент. Чего ради мы идем, и куда, если трусим вернуться и спасти людей? Мы убежали сами, ну а что с этими несчастными? Идти вот так и дальше?

- Стой! Рома, ты куда?

- Вернусь. Посмотрю, что там.

- Ты идиот?! - заорал вслед Рифат. - Стой, придурок! Они тебя схватят, идиот!

Не удостоив его ответом, я пошагал дальше, а дождь вроде бы как и не собирался усиливаться. Хотя где-то вдалеке глухо заворчал гром, и от этого по спине побежали мурашки.

К черту! Какой смысл жить вот так, бегать? Неизвестно, что будет завтра, так почему бы не рискнуть? Всю жизнь был эгоистом, так хоть сейчас исправлюсь.

Рифат умолк. Видно, испугался, что его услышат. Ну и фиг с ним. Может, больше и не увидимся.

Глава 14

Снова собачий лай впереди, и поджилки трясутся от этого, а сердце стучит в самой глотке. Дождь заморосил сильнее, и хорошо: собьет с толку собак. И ветер еще, слава Богу.

Ближе и ближе. Земля под ногами проминалась, и совсем скоро обувь потяжелела, от налипшей на подошвы грязи, и энтузиазм начал потихонечку угасать. Собаки лаяли то тут, то там, иказалось, что вокруг медленно смыкается кольцо.

Сильно потемнело, и воздух сгустился. Капли пробивались сквозь плотный заслон веток, превращаясь в пыль, и холодили кожу. От сырости одежда потяжелела, а во рту наоборот, все пересохло.

Метрах в двадцати от меня раздался гортанный вопль, и я тут же вжался в ствол дерева. Показалось, что кто-то из этих горцев меня все-таки заметил, и несколько тревожных мгновений я вслушивался в шелест листьев.

Даже сейчас, в тусклом предгрозовом сумраке кора деревьев вдруг сделалась резко очерченной, чересчур рельефной.

Еще несколько перебежек, и вот уже знакомые места... Шаги, наполненные грязной водой, сломанные ветки. Крики людей напротив, чуть отдалились. Эти уроды побежали за нами, но кого-то в доме все-таки оставили, я так думаю. Кого-то из детей, быть может.

Еще один толстый ствол и еще. Приходилось заодно внимательно смотреть под ноги, чтоб не напороться на капкан какой-нибудь или ловушку.

Все лишние мысли отступили на задний план, когда на меня из зарослей неожиданно выплыл дом. Как заколдованная изба ведьмы, из сказок братьев Гримм. Дом глядел с ехидцей, и казалось, а каннибалы убежали, побросав все на свете. Даже дверь не прикрыли: она покачивалась и скрипела на ветру.