Матиуш на необитаемом острове - [28]

Обратный путь Матиуша, при свете маяка, был сказочно красив: он плыл, точно по золотой дорожке.

Хорошо, что Матиуш не пообещал детям приехать на следующий день: руки у него болели так, как будто он в первый раз сел за весла.

Только на пятый день собрался Матиуш в дорогу, но перед этим все хорошенько обдумал.

Прежде всего, взял кубики и головоломку, лото и коробку пряников, конфеты, пропеллер и мяч. Потом обдумал, что скажет при встрече, что скажет, если Аля опять не захочет его отпускать.

Матиуш греб не торопясь, с отдыхом, чтобы не слишком устать. Дормеско он предупредил, что вернется только вечером, и взял с собой провизии на целый день.

Дети ему обрадовались. Должно быть, им было очень скучно на одинокой скале. И старый моряк был рад Матиушу: он мог в сотый раз рассказывать новому слушателю о своих путешествиях. А Матиуш рассказывал о войне.

Але сидит на камне и слушает, Аля стоит возле Матиуша, оперлась рукой о его колено и смотрит в глаза, словно чтобы лучше его понять. Хотя по ее наивным вопросам видно, что не понимает.

— Пули это мячики? — спрашивает Аля.

Аля думает, что война это игра. Матиуш объясняет, что эти мячики из железа и они убивают людей.

— А папу-Матиуша убили? — опять спрашивает Аля.

Теперь Аля называет его то Матиушем, то папой. И Матиушу приятно, хоть он и не понимает, почему.

— Аля хочет на войну, — вдруг потребовала Аля и, несмотря на все уговоры, начала плакать.

— Война далеко, — говорит старик.

— Аля хочет далеко.

— Аля еще маленькая, говорит старик.

— Аля большая, Аля хочет на войну.

— Война спит, — говорит старик.

— Война спит, — шепотом повторяет Аля и, приложив к губам пальчик, делает испуганное лицо и уже не плачет. — Т-и-и-ише, война спит, мячик спит, кукла спит.

Матиуш слушает, удивленный, и старается припомнить, как было, когда сам он был маленький и так же мало понимал.

Неприятно мало понимать. Бедная Аля. Так смотрит, когда Матиуш что-нибудь рассказывает, как будто хочет глазами все понять.

И сразу начинает плакать. Маленькие дети, наверно, потому плачут, что не могут многого понять. Матиушу жаль Алю. Надо придумать какую-то сказку для Али. Он будет немного рассказывать старику и Але, а немного Але.

Сочиняет Матиуш сказку Але.

— Война спит, спит. Война глазки закрыла и спит. А потом проснулась…

Нет, он придумает другую сказку.

Откуда старику пришло в голову сказать, что война спит? И он сразу успокоил Алю. Но ведь это обман, а обманывать нехорошо, А может быть, это не обман? Ведь действительно война как будто просыпается от сна, когда все было тихо, и вдруг — идут войска, пушки начинают стрелять…

Матиуш сложил весла и отдыхает. Свет маяка освещает море. На небе звезды, вокруг тишина.

«Какие права можно дать самым маленьким детям?» — думает Матиуш и не может найти ответа.

В приюте, где он скрывался от полиции, тоже были маленькие дети. Старшие плохо с ними обращались, били, дразнили, высмеивали. И Матиуш тогда маленьких не любил, потому что они все время плакали. Но может быть, потому они и плакали так часто, что у них нет никаких прав и им ничего нельзя? Один депутат сказал в детском парламенте: чтобы не было маленьких детей. Но они должны быть, ведь когда они вырастут, они будут большими.

«Я хочу быть королем детей, — думал Матиуш, — а ничего не знаю о самых маленьких. Уже забыл, когда сам был маленький. Наверно, и взрослые все забыли, потому не хотят дать детям права».

И снова взялся Матиуш за весла и очень удивился, что остров уже близко, а руки у него совсем не болят.

— Завтра буду читать целый день, а послезавтра снова к Але и Але. Надо отвезти им картинки.

19

Глава, эта должна называться: «Самая удивительная глава из книги о Матиуше». Итак, однажды Матиуш решил тщательно обследовать остров, взял револьвер и отправился в лес. Он переплыл на лодке залив, причалил в том месте, где остров за рекой расширяется, и пошел пешком.

Потому что разве не стыдно жить на маленьком острове и не знать его?

Как раз вчера Матиуш читал про полное опасностей путешествие на Северный полюс и думал: «Отважные путешественники устраивают экспедиции в край вечных льдов и полярной ночи, отдают целые годы жизни, чтобы узнать Землю. Так как же стыдно не знать срой город, свою страну или остров, на котором живешь. Если даже в лесу есть негры, вряд ли они людоеды. От диких зверей он сумеет защититься: в лесу легче бороться, чем в канализационной трубе с волком».

Идет Матиуш, идет, идет, лес становится все гуще. Наверху как будто зеленая крыша, даже темно. Внизу такая масса вьющихся растений, кустов, и всё так перепуталось, что ни шаг — препятствие.

Матиуш не торопится. В сумке, переброшенной через плечо, запас еды на целый день. Дормеско привык к его далеким походам.

Идет Матиуш, идет, и чем труднее дорога, тем большее в нем поднимается упорство. Сперва то здесь, то там блестели лучи солнца, но теперь уже никакого просвета, все окутал зеленый полумрак. Уже не слышен шум моря. Тишина, даже птицы не поют.

Идет Матиуш, идет и чувствует — он устал. Сел позавтракать. Отрезал ломтик хлеба, кусок сыра, подкрепился. И только теперь пришло ему в голову: «А если я заблужусь?»