Матильда Кшесинская. Муза последних Романовых - [26]

Великий князь Андрей Владимирович

На Николаевском вокзале 13 июля 1917 г. Кшесинскую с сыном провожал один только верный Сергей Михайлович, выглядевший нелепо в своем длинном штатском плаще – его, как члена царской семьи, лишили воинского звания. Накануне отъезда он решился предложить балерине руку и сердце, но получил отказ.

Расставание с Сергеем Михайловичем

«Великий князь сделал мне предложение, но совесть не позволяла мне его принять, ведь Вова был сыном Андрея. К великому князю Сергею Михайловичу я испытывала бесконечное уважение за его преданность и была благодарна за все, что он для меня сделал в течение всех этих дней, но я никогда не чувствовала к нему такой любви, как к Андрею. Это была моя душевная трагедия. Как женщина, я была душой и телом предана Андрею, но чувство радости от предстоящей встречи было омрачено угрызениями совести из-за того, что я оставляла Сергея одного в Петербурге, зная, что ему угрожает большая опасность. Кроме того, мне было тяжело разлучать его с Вовой, которого Сергей безумно любил, хотя и знал, что тот не был его сыном. Со дня рождения Вовы он отдавал ему каждую свободную минуту, заботился о его воспитании, когда я во время театрального сезона была занята на репетициях и не имела времени для занятий с сыном, как мне того хотелось».

(Из воспоминаний Матильды Кшесинской.)

Отъезд

Прозвенел последний звонок. Поезд медленно тронулся. Матильда махала в окно Сергею, одиноко стоявшему на перроне и провожавшему уходящий вагон взглядом, исполненным боли и тоски. Они еще не знали, что не увидятся больше никогда…

Сергей Михайлович остался в Петербурге, чтобы позаботиться об имуществе Матильды, ведь, покидая столицу в это неспокойное время, люди надеялись, что беспорядки скоро закончатся и они вернутся на прежнее место. Надеялась на это и Кшесинская. Они еще не могли тогда осознать, что это не временные трудности, а трагический перелом в судьбе – и всей страны, и их собственной, что пути назад уже не будет, что все потеряно навсегда…

Великий князь пытался спасти мебель из особняка балерины и перевезти ее на склад к Мельцеру, но это ему не удалось. Не удалась и попытка переправить за границу драгоценности матери балерины и положить их там в банк на имя Кшесинской, чтобы у той были какие-то сбережения на черный день. Не смог он выехать и в безопасное место в Финляндию, да и вообще не хотел покидать Россию, чтобы не навредить Николаю и его семье. До его расстрела в Алапаевске оставалось чуть меньше года…

Николай II на охоте

Бенефисный подарок

«В тот день[8]я получила от Юлии Седовой хрустальную сахарницу в серебряной оправе, также работы Фаберже, – вспоминала балерина в эмиграции. – После переворота эта сахарница осталась у меня дома в Петербурге, а потом я случайно наткнулась на нее в магазине ювелирных изделий в Кисловодске. Очевидно, ее украли и продали, а потом она переходила из рук в руки, пока не дошла до Кисловодска. Когда я обратилась в милицию и заявила, что сахарница является моей собственностью, мне ее вернули, и она по сей день находится у меня в Париже».

В Кисловодске Кшесинская с Вовой и Андреем поселилась в доме Щербинина. Дом был летний и одноэтажный, все комнаты располагались анфиладой и имели по обе стороны выход на галерею: с улицы и со двора. У Матильды, Вовы и Андрея было по отдельной комнате. Власть большевиков почти не ощущалась – до тех пор, пока из Москвы не приехал отряд красногвардейцев. Сразу же начались реквизиции и обыски, но великих князей пока не трогали. Балерину даже освободили от контрибуции, которую большевики наложили на местных буржуев, так как она заявила, что стала первой жертвой революции, потеряла дом и все имущество и платить ей нечем. Опасаясь обысков, она придумала хранить деньги в верхней части окна – чтобы их найти, надо было вынимать раму. А немногие сохранившиеся драгоценности спрятала в ножке железной кровати, спустив их туда на ниточке, чтобы при необходимости быстро вынуть. К Матильде присоединилась сестра с мужем, поселившаяся в соседнем флигеле, к Андрею – его брат великий князь Борис Владимирович. Жили впроголодь, стесненные, гонимые, затравленные, нищие, оборванные. Кшесинская ходила в одной и той же черной бархатной юбке – потертой, порыжевшей, – и какой-то бесформенной кофте, другой одежды у нее не было. Кто бы узнал в этой неприметной, затрапезного вида женщине божественную диву Кшесинскую? Но она и не хотела, чтобы ее узнавали, – так безопаснее. Тут уже было не до сожалений об утраченном. Спасти бы самое дорогое – жизнь, ведь по городу вовсю шли аресты.

Матильда постоянно опасалась за Андрея, и не напрасно. В один из дней его с братом Борисом и адъютантом фон Кубе все-таки арестовали и отправили в Пятигорск. Неизвестно, чем бы это закончилось, вернее, известно, если бы не помогла поклонница Кшесинской Л. А. Давыдова, жена крупного петербургского финансиста, у которой были свои люди среди комиссаров. Великих князей отбили с помощью горцев и отправили из города в горную Кабарду с подложными документами. В них говорилось, что великие князья путешествуют по делам Пятигорского совета депутатов. Долгое время Матильда ничего не знала об их судьбе и страшно волновалась. Они вернулись, когда в город вошли казаки атамана Шкуро: Андрей подъехал к дому верхом, в черкеске, в окружении охраны из кабардинской знати. В горах у него отросла борода, и Матильда чуть не расплакалась: Андрей как две капли воды походил на императора.