Материнство - [12]
Семилетняя Настя - мне шепотом: "Нет, все-таки он не настоящий: я взяла его за руку, а рука теплая". И громко Деду: "Дедушка, попробуйте горячего пирожка!" И находчивый Дед: "Спасибо, детка, но мне нельзя - растаю!" Не обман - сказка!
Наверное, все праздники просто трудно перечислить. До сих пор помнят дети, как мы пошли смотреть салют на улицу в день 40-летия Победы. Дедушка всегда в этот день приезжает с орденами и медалями. Всегда умоляю его их надеть, но он стесняется, привозит в коробке. Зато можно взять в руки, рассмотреть, и положить, и опять взять. Или - мы идем все вместе на первомайскую демонстрацию с моим институтом. От Манежа виден подъем к Красной площади, заполненный людьми, колышущийся цветами, дышащий, двигающийся. У Сани перехватывает дыхание: "Как нас много!" Или 1 сентября. Всегда идем все вместе провожать учеников, которых с каждым годом все больше, вот уж одна Аська осталась дошколенком. И встречаем, хотя обычно они сами добегают до дома, школа рядом. В третьем классе у сына сменилась учительница. Мы пришли всей семьей его встречать 1-го сентября и подошли к ней поговорить. Она отвечала на вопросы обступивших ее плотным кольцом родителей, смеялась, шутила, а ее руки, не останавливаясь ни на минуту, гладили и гладили стриженую головку прижавшегося к ней малыша-первоклассника ("чужого!"), которого опаздывала встретить мама. Круг родителей становился все свободнее, мамы и папы прощались с учительницей и уходили домой, а она все гладила и гладила его плечики и спину, пока не увидела в конце школьной аллейки спешащую женщину. И прервав разговор на полуслове, она сказала весело: "Вон твоя мама, беги!" "Ох, - подумала я, - она будет учить моего старшего только год, надо постараться обязательно отправить в школу младшего в ее класс". Как говорил Савельич в "Капитанской дочке", "грех пропустить оказию".
1-го сентября мамы и папы, дедушки и бабушки вдруг растерянно обнаруживают, какой он маленький, этот взрослый и самостоятельный дома сын, и какой он похожий на всех в этой негнущейся форме, с цветами, ранцем и торчащими ушами. Увидит ли учитель, что он - и не такой, как все? А увидев поймет ли, примет ли эту особенность нашего единственного ребенка, единственного, даже если в семье несколько детей? Все первое полугодие в школе не ставят оценок, а вот мой Ванюшка чуть ли не на второй день пришел важный и серьезный: две пятерки! За что? За стихи и красиво обернутые книги. Наша учительница, та, что гладила перепуганного малыша, ставит их с самого начала: за складный рассказ, за почти ровно вырезанный квадратик, за аккуратную четвертую палочку в третьей строчке. Пишу и боюсь: что там говорит по этому поводу строгая наука педагогика? Есть постановление не ставить оценок, а она не выполняет его, а директор смотрит на это сквозь пальцы. Вдруг кто-нибудь решит: "Прекр-р-атить!"?
Такие торжественные выходят первоклассники из школы после первого будничного (праздничного?) своего дня. Папы с фотоаппаратами снимают своих детей в профиль и анфас, на лестнице и у яркой клумбы. Напрасно я тяну за рукав интеллигентного бородача: "Пожалуйста, пожалуйста, снимите и нашего мальчика, они одноклассники с вашим сыном". Папа не слышит. Не помогает даже оскорбительное, с моей точки зрения: "Я заплачу". Он совершенно спокойно оборачивается ко мне, когда пленка уже кончилась.
Приходит дочь из школы, сообщает, что ничего не делала на уроке труда, так как забыла пластилин. "А у твоего соседа пластилина не было? Ты не могла у него попросить?" - спрашиваю я. - "А у нас на парте сидят по одному", объясняет мне моя первоклассница. Есть такой стишок про гвоздь и потерянную подкову, где события стремительно нарастают:
Враг вступает в город, пленных не щадя,
Оттого что в кузнице не было гвоздя.
Каждое малюсенькое событие в эти первые школьные дни может оказаться таким гвоздем, и последствия его непредсказуемы. Удобно, что дети сидят свободно на парте, никто не толкается, не мешает никому, и чтоб подружиться, необязательно сидеть рядом. Но все же, все же... что-то мне не нравится ее ответ, и что-то вообще мало такой ежедневной взаимовыручки: рисовать одними красками, выдрать листочек из тетрадки, дать ластик. Вещей и вещичек стало больше, они стали красивее, дороже, и их жальче, что ли? Нет уверенности, что дадут, и спросить стыднее?
Мы, родители, старались, как могли: мучились в душной очереди за формой, купили ранец, и карандаши, и тетради, и краски, и даже математический набор достали, мы ушивали и подшивали форму и завязывали потрясающие банты: дунет ветер - улетит наша дочка! Первый учитель нашего ребенка - и наш тоже! - встречает нас в школьном дворе. И неожиданно вспоминается, казалось бы, давно забытый день: я иду в школу с мамой, и у мамы почему-то мокрые глаза.
В той школе, где училась я, была отличная традиция: первый (и последний тоже) звонок давала самая-самая маленькая девочка-первоклашка на плече у самого длинного десятиклассника. Не имели значения его, так сказать, производственные успехи, его поведение - отличное или не совсем, главное чтоб был выше всех. Это педагогическая мелочь, но именно на таких мелочах и держится вся великая педагогика: подарить человеку радость как будто за что-то, а на самом деле - просто так. Ведь не заслуга же - высокий рост, но пусть хоть в праздник не будут "воспитывать" - учись, веди себя хорошо. На самом деле тут-то оно и происходит, незаметное воспитание чувства собственного достоинства, собственной незаменимости, причастности к общему делу: как пушинка, взлетает крошечная первоклашка на почти двухметровую высоту, степенно обходит школьный двор такой огромный дядя с такой детской гордостью на лице - чтоб всем было видно и слышно.
Народный университетПедагогический факультет№ 4 1989Защитить от простуды и синяков, оградить от недобрых слов — работа одинаковая для всех мам на свете. Но главное, научить ребенка быть человеком, дать сыну и дочери силу и умение отличать плохое от хорошего, противостоять злому. Обо всем этом узнает читатель из новой книжки многодетной матери Ирины Стальковой.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.