Материнство Элси - [57]

— О, кузен Кал! У вас в кармане маленький поросенок? Можно мне посмотреть на него? — воскликнул Гарольд, подбегая и пытаясь затянуть в карман юноши, но тотчас в испуге отпрянул, услышав как позади Калхауна раздался громкий, яростный лай собаки.

В комнату, вопросительно залаяв, вбежал Бруно. Калхаун запустил руку в карман с намерением немедленно вытащить оттуда свинью и в то же время обернулся, чтобы противостать клыкастому противнику. Совершенно сбитый с толку, он ничего не нашел, и его смущение и растерянность еще более усугубила пчела, которая кружилась возле его головы, жужжа то у одного, то у другого уха.

Пытаясь отогнать ее, Калхаун начал размахивать рукой, когда позади него вновь раздался яростный лай. Обернувшись, и обнаружив, что пес все так же невидим, парень побледнел и явно сильно испугался. Затем, осознав, что все присутствующие смеются, он опять покраснел.

Кузина Элси пыталась объяснить Калхауну, что происходит, однако ее слова заглушал яростный лай. Она умоляюще посмотрела на мистера Лилберна, и лай сразу же прекратился.

Опустившись на стул, Калхаун вопросительно переводил взгляд с одного присутствующего на другого. Дядя ответил ему одним словом:

— Чревовещание.

— Значит вы меня надули! — воскликнул юноша, вяло присоединяясь к общему веселью. — Странно, что я сам об этом не догадался, хотя откуда я мог знать, что здесь есть чревовещатель.

— И превосходный чревовещатель, не так ли? Ты должен услышать, как он нам помог сегодня ночью, — сказал мистер Травилла и начал рассказывать о нападении и последовавшей обороне.

Элси и Эдди слушали эту историю с нескрываемым интересом. Ви, которая перед этим наряжала свою любимую куклу, отложила ее в сторону, чтобы послушать рассказ папы, и только Гарольд продолжал играть с Бруно, который, похоже, еще не совсем оправился от удивления, не обнаружив так яростно лаявшего незваного гостя.

Гарольд, взобравшись на спину псу и обняв его за шею, в полголоса объяснял:

— Теперь, Бруно, ты — моя лошадка. Давай покатаемся как папа и Беппо.

Пес побежал к дверям.

— С большим удовольствием, маленький хозяин. Куда поедем?

— Ух ты! Бруно, ты меня удивляешь! Ты умеешь разговаривать? — радостно воскликнул малыш. — А почему ты раньше молчал? Мама, мама, ты слышала как Бруно говорил?

Мама улыбнулась и мягко сказала:

— Не шуми, сынок, пока папа и остальные разговаривают. Или выйди с Бруно на веранду.

Кузен Рональд забавлялся с детьми. Вскоре кукла Ви начала плакать и просить, чтобы ее взяли на руки, и девочка с радостным удивлением подбежала к игрушке, но затем вспомнила, что это — «всего лишь кузен Рональд, а вовсе не кукла».

Однако кузен Рональд не просто развлекался. Он преследовал гораздо более возвышенную цель, пытаясь отвлечь мысли детей от ку-клукс-клана, чтобы они не стали робкими и напуганными.

Глава 19

Месть, хотя сладка вначале,

Затем еще долго оставляет горький привкус.

Милтон

Джордж Бойд, который имел крайне мстительный нрав, рассчитывал в ночь нападения на Йон отомстить не только Травилле, но также и той женщине, на одежде которой он оставил отпечаток своей окровавленной руки.

С этой мыслью он первым делом направился к кухне, где, как он узнал из болтовни слуг, теперь ночевала та негритянка, и уже после этого намеревался приложить руку к жестокому избиению мистера Травиллы. Бойд возглавил группу налетчиков, напавшую на дом с задней стороны, и именно он принял на себя «залп» ковшей с мылом от тетушки Дайси.

Боль была ужасной. Обжигающая масса прилипла к плоти, и пока товарищи уносили кричащего Бойда на руках, въедалась все глубже и глубже.

— О снимите это! Снимите! Говорю вам, я сгораю! — орал он, когда его быстро несли по аллее. Но на его крики, смешанные с проклятиями, никто не обращал внимания. Товарищи Бойда не остановились до тех пор, пока немного не углубились в лес на другой стороне дороги.

— Будьте вы прокляты! — сказал он сквозь сжатые зубы, когда его опустили на землю под деревом. — Будьте вы прокляты за то, что дали мне пережить эту боль. Помогите мне снять балахон, тупицы. Расстегните его! Быстро! Быстро! Я сгораю, говорю вам, и мои руки не лучше моего лица. А! А! Изверги! Вы что, хотите меня окончательно прикончить? Вы снимаете вместе с маской кожу! — прорычал Бойд, извиваясь в невыносимом мучении, в то время как товарищи пытались снять с него балахон. — О, убейте меня! Билл, пристрели меня в голову и избавь от этих мучений. Ты слышишь?

— Нет, нет, я не могу. Идем, идем, соберись с духом и перенеси это как мужчина.

— Перенести это? Конечно же! Тебе бы такое перенести. Говорю тебе, это невозможно выдержать! Воды, воды ради небес! Отнесите меня к реке и бросьте в воду. Ох, мои глаза! Они жгут как раскаленные уголья.

— Перестань орать! Слышишь? — раздался неподалеку голос. — Ты выдашь нас. Мало того, что мы побеждены, — сюда идут войска.

— Правда, Смит?

— Да, слышишь, как они маршируют? Слышно очень отчетливо. И грохот колес артиллерии тоже. Они наверное в миле отсюда, а может даже ближе. Быстрее, парни, нельзя терять времени! Кто это так ужасно стонет? Что с ним?

— Ожог, ужасный ожог.

— Он — не единственный, хотя, наверное, в наихудшем положении. Блейк убит, и еще, наверное, два-три человека. У некоторых тяжелые стреляные раны. Должен сказать, они нас здорово потрепали. Среди нас есть предатель, рассказавший о наших планах и давший им время подготовиться, — и налетчик разразился потоком ругательств и ужасных проклятий в адрес изменника, кто бы он ни был.