Материнство Элси - [17]

— Никогда еще с побежденным народом не обходились настолько бесчестно! — кричал последний. — Мировая история о подобном еще не слыхала. Джентльмены должны подчиняться своим бывшим рабам!

— Успокойтесь, сэр, — сказал Леланд. — Вы, наверное, забыли, что условия четырнадцатой поправки, по сути, им оставляли власть управления штатом в ваших руках, и предоставляли право голосовать и занимать государственные посты исключительно белой расе. Но вы отвергли ее и отказались принять участие в подготовительных мероприятиях по реорганизации правительств ваших штатов. Поэтому чернокожие получили право голоса и государственной службы. Они, как класс, были добропорядочными, но необразованными, а их бывшие господа отказались взять управление в свои руки или дать совет в отношении новых обязанностей чернокожих, и потому они стали легкой добычей беспринципных белых, которые заботились только о том, чтобы обогатиться, обобрав и без того обнищавшие штаты при помощи безнравственного законодательства. Так кто же, сэр, поставил вас под гнет ваших бывших рабов, если не вы сами?

Фостер даже не попытался ответить на этот вопрос, но просто повторил свое утверждение о том, что с побежденным народом никогда еще не поступали так жестоко. Господа Травилла, Динсмор и Леланд парировали ему, предоставив ряд фактов. Еще до официального окончания войны правительство начало кормить, одевать и давать приют нуждающимся обеих рас. На продовольствие ушли миллЙоны. В 1865 году для этой цели было организовано специальное бюро, которое на утешение, обучение и помощь нуждающимся обеих рас и любого общественного положения потратило тринадцать миллЙонов двести тридцать тысяч триста двадцать семь долларов и сорок центов. Еще несколько миллЙонов было даровано благотворительными организациями и гражданами Севера. Правительство продало па Юг по низкой цене тысячи голов скота, а также по чисто условной цене — большое количество одежды и продовольствия. За измену никого не казнили и ни у кого не конфисковали земли, кроме нескольких поместий, покинутых владельцами во время войны и перешедших во владение и попечение Правительства, которые, останься они неухоженными, никому бы не принесли пользы. Железные дороги Юга за время войны пришли в негодность: шпалы сгнили, а рельсы и механизмы полностью износились. Войска Правительства, продвигаясь вперед, овладевали железнодорожными линиями, восстанавливали пути и мосты, обновляли подвижной состав. По окончании войны Правительство могло присвоить все это себе, но вместо этого передало их акцЙонерам, продав подвижной состав по низкой цене и надолго, и вложило в железные дороги Юга миллЙоны долларов. В начале войны долги перед торговцами Севера оценивались в триста миллЙонов, однако северяне урегулировали этот вопрос с должниками Юга, аннулировав половину долга и продлив срок выплат на другую половину. Был издан специальный закон, позволивший безнадежным банкротам восстановить свое дело. На смену старым разорившимся банкам пришли стабильные учреждения, а на смену банкнотам Конфедерации — валюта Соединенных Штатов.

Фостер, будучи не в силах опровергнуть эти факты, начал злобно поносить коррумпированных чиновников правительства, создавших разорительную систему налогообложения.

Его оппоненты согласились с тем, что мошенничество и большая расточительность действительно имеют место, однако ответственность за это нельзя приписывать какой-то одной стороне, поскольку с обеих сторон есть те, кто заботится только о своей выгоде.

— И кто же, — спросил мистер Динсмор, — ответственен за то, что они смогли получить посты, позволяющие им подобным образом грабить общество?

— Я за них не голосовал, — сказал Фостер. — И я все равно настаиваю на том, что с нами поступили бесчестно. Если бы они конфисковали наше имущество и отрезали мне голову, я бы страдал меньше, чем от теперешнего положения вещей.

— Тогда почему бы вам не обратиться в Конгресс с прошением об этих небольших услугах? Возможно, лишиться имущества и головы, еще не поздно, — ответил, смеясь, Леланд.

На этом разговор закончился. Фостер, пришпорив свою лошадь, в гневе ускакал прочь.

— Идем, Конли. Хватит с нас этих республиканских рассуждений. С вашего позволения, мы также удалимся, — сказал Бойд, и, взмахнув на прощание рукой, поспешно направился к дороге и сел на лошадь.

Однако Конли за ним не последовал. Элси, которая присоединилась в этот момент к группе джентльменов, взяла его за руку и с одной из своих милейших улыбок сказала:

— Не уезжай, Кал. Ты должен остаться с нами на чай. Уже все на столе.

— Спасибо, я останусь, — сказал Конли с довольным видом.

Он был одним из горячих поклонников своей кузины, которую считал самой красивой, умной и очаровательной женщиной из всех, когда-либо им виденных.

Элси пригласила также и Леланда, в чем ее сердечно поддержал мистер Травилла, однако это предложение было учтиво отклонено, и каждый отправился своей дорогой.

— Папа, ты же нас не покинешь? — спросила Элси. Взяв ладонь отца обеими руками, она с улыбкой посмотрела ему в лицо своими нежными, сияющими дочерней любовью глазами. — Ты знаешь, что ты дома и не нуждаешься в приглашении.