Материнская любовь - [36]

— Мама, Чека опасен. Если ты поедешь туда, тебе придется следить за каждым словом. Я не знаю его дочери, так как ни разу не был в квартире полковника. Вот Дон Жуан, тот другое дело! Его Чека часто с разными поручениями к себе домой отправлял…

Он еще немного помолчал. Вскинув голову, взял ее руки в свои. Поцеловал каждую, низко склонившись. Тихо сказал:

— Но и просто забыть нельзя. Полковник ничего не забывает. Эта просьба фактически приказ. Ты права, я его знаю и считаю — стоит поехать. Иначе однажды он приедет сюда сам…

Ярослав замолчал. Майя тоже молчала, все еще чувствуя его губы на своих руках. Ее не тянуло к Воронову, как к мужчине, но она готова была умереть за него и вот за эти два поцелуя. Ей часто целовали руки, но не один поцелуй не вызвал в душе такой бури. Она едва не рассмеялась от накатившего счастья. В голове пронеслось: «У меня есть сын! Мой сын…». Улыбнулась:

— Я съезжу к полковнику…

Парень обнял ее за плечи и уткнулся лицом в плечо:

— Как я жалею о том, что натворил…

Чтобы занять мысли сына работой, а не самобичеванием, Майя показала ему старую мастерскую отца в углу гаража, которая долгое время оставалась запертой. Аркадий Леонидович, кроме охоты, увлекался лепкой из глины. Трубач долго разглядывал скульптуры и посуду на полках, высокий столик, который по старинке приводился в движение ногами, глину и песок в огромных ящиках в углу, печь для обжига и кучу черепков рядом. Спросил:

— А ты знаешь, как все это работает?

Кольцова кивнула:

— Если тебе интересно, могу научить. Только вначале нужно, чтобы твоя нога зажила окончательно. Ты не сможешь вертеть станок. Пока можешь заняться скульптурками. Я расскажу тебе о приготовлении глины для лепки, соотношении компонентов и прочих нужных мелочах…

Уже через два дня Ярослав принялся хозяйничать в мастерской самостоятельно. Лепка понравилась ему и он целые дни проводил внизу. Чтоб сын не мерз, Кольцова поставила посреди помещения обогреватель. Спокойно работала за компьютером, отрываясь от перевода лишь для приготовления пищи.

В один из дней выбралась на улицу и старательно прополола старую клумбу, оставив старые тюльпаны, нарциссы и гиацинты. Вскопала пару небольших рабаток у крыльца под цветы. Рядами посеяла петунию, бархатцы, ноготки, настурцию, васильки и лен. Эти неприхотливые цветы когда-то сажала ее мать — Светлана Ивановна. Она даже добавляла листочки и цветы настурции в салаты. На старой клумбе просто беспорядочно раскидала семена, надеясь, что они взойдут и пкроют пустоты зеленью.

Ночью, почти оправившийся от побоев, Ярослав вскопал для нее еще три большие полузаросшие грядки. Он копал, а Кольцова, натянув на руки резиновые перчатки, старательно растрясала дерн, убирая все попадавшиеся под руки корни. Земля оказалась мягкой, рыхлой и теплой. На следующий день женщина посадила во свежевскопанную землю понемногу овощей и зелени…

В средине следующей недели Майя позвонила полковнику Чекулаеву. Ярослав сидел рядом с приемной матерью. Прижавшись к трубке с другой стороны, внимательно слушал разговор. Полковник взял трубку мобильного после первого гудка:

— Полковник Чекулаев…

Кольцова поздоровалась:

— Здравствуйте, Николай Степанович! Это Майя Кольцова вас беспокоит. Вы приезжали ко мне на дачу со своими сотрудниками и попросили взглянуть на вашу дочь…

Полковник явно обрадовался, так как строгий вначале голос зазвучал весело:

— Помню-помню! Здравствуйте, Майя Аркадьевна! Очень рад вас слышать. Хотите взглянуть на Ленку? Она сидит дома. К экзаменам готова, теперь бездельничает. Приезжайте в любой день!

Кольцова условились о встрече и на другой же день утром поехала в Москву, получив некоторые инструкции от Ярослава…

Квартира полковника находилась в самом центре столицы, на Тверском бульваре. Бывшая манекенщица и полковник встретились во дворе. Чекулаев галантно поцеловал ее руку и поздоровался. Чуть придерживая под локоть, повел к подъезду.

Внизу, у входа, в стеклянной кабинке сидела консьержка. Она дежурно улыбнулась полковнику и поздоровалась с Кольцовой, окинув ее удивленным взглядом с ног до головы. В лифтовой кабинке находилось зеркало и женщина мельком оглядела себя. Полковник молчал. Майя чувствовала его тяжелый взгляд и это было ей не приятно. Она впервые никак не могла придумать тему для разговора и была не рада, что согласилась на просмотр чекулаевского чада.

Пока она судорожно придумывала, чтобы сказать, лифт остановился. Чекулаев вежливо пропустил ее вперед, указав на дверь слева:

— Вот там и находятся наши с Ленкой хоромы…

Майя почему-то не захотела спрашивать о жене полковника, решив, что все выяснится позднее или не выяснится уже никогдаэ. Мило улыбнулась, шагнув к указанной двери и мечтая, чтоб все закончилось побыстрей…

Квартира оказалась четырехкомнатной и крупногабаритной. Комнаты и кухня впечатляли своими размерами, да и прихожая могла бы вместить в себя грузовик. Конечно на футбольное поле квартира не тянула, но две стандартные трехкомнатные квартиры в себе точно вмещала. Потолки тоже оказались высокими.

Кольцова обратила внимание на роскошную и дорогую мебель, ковры ручной работы, небольшие скульптуры из настоящего мрамора. Все было подобрано с безупречным вкусом. Дорогая мебель из натурального дерева «не кричала» о своей стоимости, как во многих квартирах, где она бывала раньше. Чувствовалось, что каждая картина, каждый предмет интерьера расставляла и подбирала опытная рука.