Материалист - [2]

- Три миллиона триста восемьдесят четыре тысячи, - назвал Петр Гаврилович первое пришедшее в голову число.

На коленях у посетителя вдруг возник небольшой черный дипломат. Открыв его, он стал молча выкладывать на стол пачки денег. Много пачек гораздо больше того, что уместилось бы в дипломате.

- Можете пересчитать, - сказал молодой человек, закончив. - Только вам не потребуется так много. Родственников своих вы не очень любите, а на личные нужды вам хватит и названной мною суммы.

Деньги, невиданные деньги лежали на столе перед Петром Гавриловичем. И все эти деньги станут его собственными деньгами, стоит лишь согласиться на нелепое, невероятное условие - продать душу! Он осторожно протянул руку, взял пачку сторублевок, ощупал ее со всех сторон.

- Деньги не фальшивые, можете не сомневаться. Впрочем, все это будет оговорено в договоре, - посетитель вновь открыл крышку дипломата, достал оттуда лист плотной желтоватой бумаги и положил его перед Петром Гавриловичем. - Вот, пожалуйста, извольте ознакомиться.

- Что это? - спросил тот.

- Это текст договора. Если вы согласны, то распишитесь в правом нижнем углу.

- Кровью?

- Как угодно, - молодой человек усмехнулся. - Мы не настаиваем на крови - можно и шариковой ручкой.

Петр Гаврилович пробежал текст договора глазами. Все было как положено - назван товар, его, Петра Гавриловича Вразмова бессмертная душа, названа цена, приведены гарантийные обязательства сторон. Прочитав до конца, Петр Гаврилович снова вернулся к началу договора и стал его перечитывать. Он не верил, не верил - но огромные деньги лежали перед ним на столе, и не верить в них было просто невозможно. Рука его сама-собой, помимо воли потянулась за шариковой ручкой... Но вдруг он остановился, пораженный возникшей в сознании мыслью.

- А зачем вам моя душа? - спросил он, почему-то шепотом.

- Ну это уж наше дело, - совершенно безразличным, каким-то блеклым голосом ответил посетитель, но от этих его слов Петр Гаврилович вдруг ощутил озноб.

Дрожащей рукой он положил шариковую ручку обратно и отодвинул от себя договор.

Посетитель усмехнулся.

- Что ж, я заранее знал, что сразу вы не согласитесь. Редко кто подписывает сразу, - он раскрыл дипломат и стал сгребать в него деньги со стола. Они падали как в бездонную яму. - Не торопитесь, подумайте. Когда решитесь - я снова загляну к вам, - он сбросил в дипломат последнюю пачку денег, щелкнул замками. - А сейчас, - сказал он, вставая, - не смею больше отнимать ваше драгоценное время, - и он растаял в воздухе.

Петр Гаврилович хотел что-то сказать, но замолчал на полуслове - он был в кабинете совершенно один. Звонил телефон, снова возникший на краю стола. Прямо перед глазами лежал, как бы подчеркивая, что все происшедшее не было галлюцинацией, договор. Петр Гаврилович потянулся, чтобы взять его в руки, но, едва пальцы его коснулись бумаги, как договор вспыхнул голубым пламенем и через секунду рассыпался пеплом, даже не опалив пальцев.

...Ночь Петр Гаврилович провел без сна. Он думал. Думал о том, что за просто так, за ничто, за пар, за душу, в существование которой он все равно не верил, ему предлагают деньги, деньги огромные, невообразимые. Намек на то, что ему хватит ста с небольшим тысяч он решил всерьез не принимать - он и сам был мастер поторговаться, и этот прием его не испугал. Хорошо, что он не подписал договор сразу, такой шанс выпадает далеко не каждому и лишь раз в жизни. Обидно было бы продешевить. Цифры роились в мозгу у Петра Гавриловича, и с каждым часом число нулей в них возрастало. Воистину нет предела человеческим мечтаниям! Он планировал и планировал свою будущую беззаботную, богатую жизнь - и вдруг содрогнулся.

Ведь не за просто же так ему предлагают такие огромные деньги. Так не бывает, чтобы деньги давались за ничто. Они хотят получить взамен его, Петра Гавриловича бессмертную душу, воспользовавшись тем, что он не верит в ее существование. Зачем, зачем она им нужна?!

И вдруг он вспомнил, что ответил посетитель на этот вопрос: "Ну это уж наше дело". Вспомнил - и весь покрылся холодным потом от ужаса. Сразу поблекли, растворились все мечты о безбедной и беззаботной жизни, а взамен пришел страх перед тем неведомым, что послужит за эту жизнь расплатой.

Наутро он все для себя решил. Нет, в бога и всякую чертовщину он, конечно, не верит. Но продавать свою вполне материальную бессмертную душу, обрекая ее, возможно, на вполне материальные вечные муки он не согласен ни за какие деньги.

Молодой человек больше никогда не приходил. И Петр Гаврилович не жалел об этом.