Мать ветров: рассказы - [57]

— Бхаду! Бхаду! — громко позвал я.

Сильный порыв ветра подхватил мой голос и далеко разнес его. Он зазвучал в окрестностях домика и прозвучал над вершинами деревьев. Но Бхаду не откликнулся на мой зов — его нигде не было. Все было тихо.

— Куда же девался Бхаду?

— Не знаю. На другой день люди рассказали, что наш помещик согнал отца Бхаду с земли и он ушел из деревни, взяв с собой сына, ушел на заработки. Тогда я понял, почему дом Бхаду был открыт, а очаг холоден, почему на снегу остались следы двух пар ног — больших и маленьких. Одиноко стояли два дерева, и ветви их казались покрытыми колючками из снега…

— Бхаду был очень похож на тебя, — сказал я председателю колхоза. — У него был такой же лоб, такие же волосы и глаза, он так же смеялся, как ты. Понимаешь, мне на минутку показалось, что мой Бхаду приехал в Советский Союз.

Глаза председателя казались печальными. Он слегка улыбнулся, и я увидел, как эти влажные глаза засветились огоньком радости. Он негромко заговорил:

— И мое детство было похоже на детство Бхаду. Но теперь… Никто не станет отрывать такого Бхаду от школы. В нашей стране никто не может согнать крестьянина с земли. Все, что ты видишь вокруг, — это все принадлежит нам, и мы посеяли все это своими собственными руками и вырастили все это своим трудом. — Он поднял свой бокал и, чокаясь со мной, сказал: — Я пью за Индию, за ее новую жизнь! И я желаю тем Бхаду, которые там живут, чтобы труд на их полях был благодатным, чтобы деревья их тяжелели плодами, а очаги никогда не оставались холодными!

Обед наш очень затянулся. Не раз провозглашались тосты за дружбу между Индией и Советским Союзом. Когда вечерние тени уже начали ложиться на землю, глава семьи — крепкий, седобородый старик — поднялся со своего стула.

— Я хочу предложить последний тост — за мир во всем мире!

Все молча ждали продолжения.

— Почему я хочу мира? — продолжал старик. — Сегодня я хочу рассказать вам об этом. До революции у меня не было дома, не было земли, до революции я не знал радостей жизни. Все, что вы видите у меня теперь, — все это мне дала революция: и дом, и все, что в нем; мои дети никогда не знали голода; мои внуки учатся в школе. Я хочу мира потому, что я счастлив. Может быть, в других странах людям живется счастливей, чем мне. Этого я не знаю. Счастье ведь не измеришь. Об этом я не могу вам сказать. Я старик, я — старый солдат революции, и я счастлив сегодня. Мне достаточно того, что у меня есть, поэтому я и хочу мира.

Мы живем в маленькой деревушке, в маленькой узкой долине, у нас есть немного земли и с горсточку счастья, — но все это принадлежит нам. Мы сами создали этот мир для себя, и мы будем наслаждаться всеми его плодами. Мы не хотим отнимать счастье у других, но если какой-нибудь дурак попробует протянуть лапу к нашему миру и счастью, то…

Старик умолк, но его глаза, пылавшие гневом, говорили о многом. Он обвел нас всех тяжелым взглядом, и мне показалось, что в эту минуту он видит перед собой весь мир. Вдруг взгляд его смягчился, теперь он был нежным и печальным.

Старик тихо сказал:

— Два моих сына погибли под Сталинградом, но если понадобится — оставшиеся в живых снова пойдут умирать за мир и радость жизни. Поднимите бокалы, друзья…

* * *

Я смотрю в окно гостиницы в Москве и думаю: «В чем же подлинная мощь Советского Союза?» И мне на ум приходит многое из того, что я слышал и знал, я вспоминаю многих людей… Но над всем этим я вижу одно лицо — лицо старого солдата революции, который живет в маленькой безвестной деревушке, километрах в сорока от Гори.

МАТЬ ВЕТРОВ

Много лет прошло с тех пор, когда я впервые услышал сказку о четырех братьях ветрах: брате Северном Ветре, брате Южном Ветре, брате Восточном Ветре и брате Западном Ветре, которые жили вместе со своей матерью в огромной пещере.

Весь день летали ветры над миром, а с наступлением вечера возвращались домой. Прежде чем покормить сыновей ужином, мать сажала каждого из них в отдельный мешок, потому что ветры были беспокойными детьми и всякий раз начинали ссориться за столом, и это причиняло миру большой вред. Волей неволей приходилось матери прибегать к этой мере и рассаживать драчунов по разным углам пещеры. Мать ветров была женщина властная, высокая и сильная, и, когда она стучала кулаком по столу, призывая к порядку своих непослушных сыновей, ветры дрожали от страха.

Но это дело давних дней. В то время я был ребенком, — читая подобные сказки, я верил им. Теперь же, когда я стал взрослым и детство осталось далеко позади, я читаю другое и верю другим вещам. Однако сегодня я вспомнил эту сказку потому, что она имеет прямую связь с тем, о чем я сейчас собираюсь вам рассказать.

В тот вечер, о котором идет речь, я допоздна засиделся в гостях. Я жил в двух милях отсюда за густым кедровым лесом, по ту сторону высокого горного ущелья, покрытого нетающими снегами. Распрощавшись с другом, я вышел от него в ту минуту, когда солнце только что скрылось за горизонтом и небо еще светилось, озаренное его последними лучами. Мне предстояло пройти около двух миль по очень трудной горной дороге, и поэтому я не обратил внимания на тяжелые черные тучи, собирающиеся на севере. Я бодро зашагал по дороге, размахивая палкой.