Мать многоликих - [22]

Потом впереди показывается лес. Жара стоит невыносимая, хочется побыстрее оказаться в тени, и они прибавляют ходу.

Прямо около леса натыкаются на следы боя. Трое многоликих лежат мертвые. У двоих на теле раны от стрел, еще у одного — множественные раны от топора.

Ула. (Радостно.) Это наши!

Лирис переворачивает того, у кого на груди две раны от стрел. Оказывается, еще одна стрела пронзила его спину, и, упав, он обломал ее. Только поэтом у лучник не забрал стрелу, как все остальные. Лирис поднимает обломок стрелы и смотрит на оперение.

Лирис. Да, наши. Узнаю стрелу Ульги.

Ула. (Удовлетворенно.) Молодчина, Ульга!

И тут они слышат плач недалеко в лесу. Встревоженно переглянувшись, бегут туда.

В тени под кронами, у самой опушки, сидит около мертвого Юлдиса заплаканная Ульга. Лицо Юлдиса перекошено, потухшие глаза выпучены, кожа местами словно обожжена.

Ула. (Радостно, не заметив сначала Юлдиса.) Ульга! (Заметив Юлдиса — потерянно.) О Четверо! Юлдис!

Ульга поворачивает к подбегающим товарищам заплаканное лицо и силиться улыбнуться сквозь слезы — нашлись, мол, бродяги, живы! Ула, упав на колени, обнимает её и утешающе гладит по голове.

Ула. Чш-ш-ш, чш-ш-ш…

Ульга принимается плакать в голос.

Лирис садится рядом с Юлдисом и кладет ладонь ему на грудь — лицо его делается необычно суровым, он будто бы взрослеет лет на пятнадцать.

Лирис. (Ульге.) А остальные?

Ульга. (Продолжая рыдать на плече у Улы.) Ушли.

Лирис. (Возмущенно.) И бросили тебя?!

Ульга. Я сама осталась. Не могу больше. Юлдис… (Плачет.) Мы ведь любили друг друга. Перед вами стеснялись, вот и делали вид, что… что…

Лирис. (Невесело смеется.) Вот это да! Ни в жизнь бы не догадался.

Ульга освобождается из объятий Улы, падает грудью на Юлдиса и принимается плакать горше прежнего.

Ула. (Трогая Ульгу плечо.) Мне жаль, Ульга. Мне так жаль!

Ульга. (Ревя.) И ведь по дурости своей помер! Напролом пошёл! По-другому и не умел, поди!

Лирис. Засада?

Ульга. (Взяв себя в руки.) Да. Они тут, на опушке, пировать сели. Втроём. Увидели нас издалека и притаились, сволочи.

Лирис. (Сквозь зубы.) Понятно. (Ударяет кулаком по дереву.) Проклятье!

Ула. (Ульге.) Как же ты теперь?

Ульга. Не пропаду. Вот выплачу все слезы, похороню Юлдиса и пойду себе. А вы — ступайте. К вечеру догоните, коли поспешите.

Лирис. Уверена, что не хочешь с нами?

Ульга. Я больше не могу. Не могу, и всё! Сначала Найя. Потом Айгарс. Теперь вот Юлдис… (Утыкается лицом в грудь Юлдиса. Потом снова поднимает взгляд на Лириса.) А ещё эти сны. Чем дальше, тем тяжелее. Они ломают меня. Сминают волю. Раньше перед глазами стояли лица братика и сестрёнки. Теперь всё как в тумане. Как из другой, чужой жизни. Я забыла, зачем преследую многоликих. Я не хочу их преследовать. Я… (очень тихо) боюсь.

Лирис. (Убеждающе.) Не одной тебе страшно. Мне тоже. И Уле… А сны — да плюнь ты на них!

Ульга. (Качая головой.) Ничего ты не понимаешь. Эти сны, они как бы на нас, на женщин, рассчитаны. Не знаю, почему так. Но выходит, что для нас они навязчивей. Так просто от них не отмахнуться. Я пыталась. О сколько раз я пыталась! Но тут дело не в желании.

Некоторое время Лирис молчит, сильно сжав зубы.

Лирис. Что ж, раз это твой выбор… (Поднимается.) Удачи тебе.

Ульга. Спасибо. Но вам она нужнее.

Лирис. Ула, идём.

Ула. (Тоже поднимаясь — Лирису.) Может, поможем похоронить Юлдиса?

Ульга. (С благодарной улыбкой — Уле.) Не надо. Я хочу сама.

Лирис направляется в глубь леса по следам многоликих.

Ула. Ладно. (Следует за Лирисом, но, сделав два шага, останавливается и оборачивается к Ульге.) Как называется твоя деревня?

Ульга. Что?

Ула. Деревня, откуда ты пришла, — как она называется?

Ульга. Дубовая.

Ула. А брата и сестру как зовут?

Ульга. Гевис и Дедита.

Ула. Хорошо. Если у нас всё получится, ты их обязательно увидишь. Жди их дома.

Отвернувшись, Ула трусцой догоняет Лириса. Ульга с жалобной надеждой смотрит ей в спину.

Сцена вторая

Снова трудная, почти без остановок, дорога через лес.

Ула и Лирис очень спешат, едят на ходу, не разговаривают.

Раз пересекая какой-то пустынный тракт, видят две перевернутые повозки, а вокруг повозок — мертвых людей и лошадей, истыканных черными стрелами.

Там, где проходили ящеры с повозками, стволы деревьев ободраны. Если на пути многоликих попадались молодая поросль, они прокладывали себе дорогу топорами. Где топорами не получалось или требовалось врем я, там они обходили длинными дугами.

Ближе к закату Ула и Лирис нагоняют, наконец, отряд. Точнее, то, что от него осталось.

Фелита и Немой сидят около небольшого костра и с отсутствующим выражением смотрят в огонь. Услышав шаги, Фелита подскакивает с готовым к стрельбе луком в руках. Вслед за ней подскакивает Немой — с топором наперевес.

Лирис. (Вступая в круг света.) Свои!

Фелита. (Изумленно.) Лирис?! (Разглядев Улу за спиной Лириса.) Ула!

Фелита опускает лук и обнимает сначала Лириса, затем Улу. Ула немного растеряна такой встречей — как-никак, когда расставались, Фелита с ней на ножах была.

Фелита. Мы уж думали — всё, пропали вы с концами. (Лирису.) Что у тебя с головой?

Лирис. Долгая история.

Фелита. Ладно, потом расскажешь.