Мать. Мадонна. Блудница. Идеализация и обесценивание материнства - [67]

Согласно Райх, Эго-идеал непосредственно связан с регуляцией самоуважения и соответствует сильнейшему желанию ребенка стать похожим на родителя, и «при определенных условиях волшебная идентификация с возвеличенным родителем — мегаломаническое чувство — может заменить желание походить на него» (Reich 1986, р. 303, курс. А. Р.). Она также пишет, что у нарциссичного человека (хотя она говорит о женщинах) возникает фантазия о том, что все его тело представляет собой фаллос, отцовский фаллос, что связано с сильной фиксацией и чрезмерной сексуализацией, которые происходят на фаллической стадии.

Стадиальное развитие этих женщин характеризуется большим разрывом, связанным по преимуществу с последовательностью поколений, в котором происходит смена ролей. Еще не достигнув половой зрелости, им пришлось выполнять вместо матери функции любовниц и взрослых. Лишенные возможности эмоционального взросления, они были вынуждены развиваться сексуально. Крайне важно, что все это происходит в семейных рамках, в которых нарушаются фундаментальные границы, отвечающие за распределение обязанностей между поколениями. Исчезают нормальные отношения между детьми и родителями, которые перестают заботиться о дочери и лишают ее возможности развиваться в своем собственном темпе. Уже в раннем возрасте девочка, ставшая жертвой инцеста, превращается в домашнюю любовницу, посвященную в сокровеннейшие семейные тайны.

В связанных с этой темой клинических историях моих пациентов можно обнаружить совращение, эмоциональную депривацию, восприятие их и отношение к ним как к частичным объектам, лишение возможности отделить себя от родительских фигур и преждевременную сексуализацию со стороны родителей. Схожие характеристики можно увидеть не только в психогенезе перверсий, но и в их клинических проявлениях.

Эти женщины страдают от маскированной депрессии, которая завуалирована навязчивой, искаженной, генитальной сексуальной активностью, в основе которой лежит глубокая потребность в мести. В подобном «сексуальном» взаимодействии отсутствует близость, эмоциональная забота, чувство непрерывности и сексуальное удовлетворение. Вместо этого возникает непродолжительная эйфория, на смену которой приходит ощущение изоляции и отчаяние. Успешное соблазнение вызывает маниакальную реакцию, кратковременное «ощущение кайфа». Подобная система регуляции самоуважения обречена на провал, поскольку в основе реальной встречи лежит ненависть, а не любовь, а встречающиеся объекты — представленные в виде собственных тел или тел клиентов — представляют собой лишь символическую замену настоящих объектов, на которых и направлена месть.

Инцест много дает, но затем все отбирает, все и сразу. Маленькая девочка получает все, о чем она, возможно, только мечтала в самых смелых бессознательных фантазиях, в том числе и том, чтобы заполучить отца в любовники. Что же дает ей эта ситуация? Она разделяет с папой тайну, о которой никто больше не знает. Ее мечты осуществились. Она получила папину любовь, его пенис, все сразу. Но она остается глубоко несчастным человеком, неспособным больше никому доверять. Те, кто должен был заботиться и защищать надежность границы между миром ее фантазий и реальностью, не справились с этой задачей, и все пришло в беспорядок. Теперь она переживает громадное одиночество. Таким девочкам трудно признавать в себе любые проявления злости, поскольку эти чувства предельно сильны. Они злятся на мать, которая, как им кажется, не смогла их защитить, а также на отца, совершившего насилие. Как сказала одна моя пациентка: «Я ненавижу женщин и не верю мужчинам». У них остались глубокие шрамы, которые оказывают влияние не только на их эмоциональную жизнь, но и на реальные отношения, поскольку им часто кажется, что сексуализация — единственный способ получения любви.

Этот феномен сопоставим с описанным Шассге-Смиржель процессом формирования будущей перверсии у мужчины, которого мать уверяет в том, что «он является ее идеальным партнером с препубертатным пенисом, чем защищает его от какой бы то ни было зависти к отцу» (Chasseguet-Smirgel 1985а, р. 29). На мой взгляд, девочку, совращенную собственным отцом, так же уверяют в том, что она является его идеальным партнером, однако в отличие от «препубертатного пениса» мальчика, она отвечает на совращение отца всем своим препубертатным телом. Все будет развиваться и настраиваться; теперь она поймет, как можно реагировать всем телом, всеми эрогенными зонами на совращение отца. Она похожа на описанного Шассге-Смиржель мальчика, освобожденного от зависти к отцу, за исключением того, что препубертатная девочка завидует фертильности своей матери, но и это лишь временное явление: после появления первой менструации она уже сможет рожать детей. Если при совращении мальчика существует явный сговор матери-сына и обесценивание отца, то инцест отца-дочери, как правило, держится в тайне. В обоих случаях границы между поколениями попраны и размыты. Как у мальчика, так и у девочки впоследствии проявятся первертные личностные особенности.

Шассге-Смиржель не сравнивает эти два случая между собой, поскольку она считает, что для маленькой девочки подобное воплощение «не несет того же ощущения возврата к очень раннему состоянию слияния, которое становится возможным лишь через объединение с первичным объектом» (Chasseguet-Smirgel 1985а, р. 32). Однако девочка достигает этого через телесную связь со своим отцом. При этом Шассге-Смиржель говорит, что мальчику приходится признать разницу между поколениями, поскольку он не в состоянии удовлетворить вагину матери, однако девочка оказывается в положении, когда она еще не готова к тому, чтобы отец оплодотворил ее, но она уже может удовлетворить его сексуальные желания или потребности, предложив ему собственную вагину.