Мать. Мадонна. Блудница. Идеализация и обесценивание материнства - [36]

По мнению Столлера, «враждебность в перверсии принимает форму фантазии о мести, скрытой в действиях, которые и образуют перверсию и служат для преобразования детской травмы в триумф взрослого» (Stoller 1975, р. 4; Столлер 2016, в печати). В своей клинической практике я заметила, что возможность полного контроля над ситуацией, которую дает материнство, создает для женщин, переживших травмирующие и разрушительные события, благоприятную почву для злоупотребления и насилия над своими детьми. Именно это порождает матерей, которые избивают своих детей, чьи дети становятся транссексуалами и прежде всего — сексуальными первертами мужского пола.

У мужчин с сексуальными перверсиями ранние отношения с матерью часто оказываются решающим фактором, определяющим формирование нарушенных объектных отношений в дальнейшей жизни. Как известно, матери, которые избивают своих детей, — это нестабильные и эмоционально обделенные люди. В их рассказах о том, как происходят избиения, присутствует элемент триумфа над бунтующим ребенком. Такую же устойчивую модель отношений можно обнаружить у матерей, которые одевают своих мальчиков в девичью одежду, или же наоборот: присутствует месть и угроза лишения материнской любви, если мальчик не ведет себя как девочка. Эти матери не смогли признать гендерную принадлежность своего ребенка и использовали свою контролирующую власть для придания ему противоположной гендерной принадлежности. Не случайно, будучи детьми, они сами прошли через унижение своей женственности. Здесь присутствует не только элемент мести, но и определенная дегуманизация объекта. Как говорит МакДугалл:

«Ранний образ матери играет постоянную, неотъемлемую роль в бессознательном всех неосексуальных творцов. Идеализированный материнский образ не только предполагает, что у матери нет никаких сексуальных желаний, но и содержит неявное отрицание важности генитальных различий. Вера в то, что различие между полами не играет никакой роли в возбуждении сексуального желания, лежит в основе всякого неосексуального сценария» (McDougall 1986, р. 249; МакДугалл 2002, с. 251)

Столлер (Stoller 1968) открыл нам, что одним из главных компонентов в закреплении ядерной гендерной идентичности у ребенка являются детско-родительские отношения, в особенности психологическая конфигурация эдиповых и доэдиповых отношений. Признание матерью пола своего ребенка играет чрезвычайно важную роль в формировании и подтверждении его ядерной гендерной идентичности.

Я хочу проиллюстрировать важность материнства в формировании ядерной гендерной идентичности ребенка с помощью клинического материала другого пациента, на сей раз женатого мужчины сорока с небольшим лет, отца четверых детей, который написал письмо самому себе. Давайте посмотрим, как он сам объясняет свои затруднения:

«Большую часть своей жизни я носил в себе то, что проявлялось как поведение и переживания трансвестита и транссексуала. Пока что мне удавалось подавлять эти чувства, но рано или поздно наступает момент, когда я уже не могу больше справляться — как сейчас… и впервые попытка изувечить себя кажется мне оправданной… Мне очень нужен кто-то, кто мог бы мне подсказать надежный способ подавить или сдержать это чувство, или же предложить другую возможность освободиться от этой нескончаемой пытки. Симптомы, которые я испытываю в данный момент, делятся на две категории: психологические и физиологические. Психологически я чувствую себя женщиной, когда в обычной ситуации мне приходится скрывать свой образ жизни из-за того, что я не так идеален, как хотел бы… Я отдаю себе отчет в недвусмысленных перспективах после «смены пола». Из-за этого я почти полностью эмоционально изолировался от окружающих: когда я начинаю думать, внутри меня разгорается конфликт: кому должен сохранять верность: моей семье, которая живет своей собственной жизнью, или самому себе, в чьем распоряжении одна единственная бесценная жизнь?.. Физическое напряжение можно уменьшить, только надевая что-то непохожее на мужскую одежду… Более яркие физиологические симптомы: утренняя тошнота, рвота на протяжении всего дня, потеря аппетита, озноб, боль в пояснице и самый яркий признак, который говорит мне, что я скоро «сорвусь»: моя грудь становится чувствительной и болезненной — именно в эти моменты, когда мои соски трутся о шерстяной джемпер, я готов завопить…»

Дальше в том же духе. Описание пациентом своего состояния дает нам возможность живо прочувствовать колоссальное отчаяние и чувство уныния и опустошения.

На примере этого случая ясно видно, что там, где дело касается перверсий, нет места счастью и чувству удовлетворения. Давайте взглянем на историю жизни этого пациента. Как можно догадаться, она будет очень сложной, но довольно характерной. Его детство прошло в атмосфере разного рода первертных умонастроений. Он был младшим из двух детей в семье, у него была старшая сестра. Когда ему исполнился год (дело было во время войны), его, из соображений «безопасности», отправили пожить к тете. Первое, что он помнил, — это ощущение потерянности. Его воспоминания о времени, проведенном с тетей, были очень сумбурными. Она была доброй и сердечной женщиной, которая, когда ему исполнилось три года, вдруг дала ему четко понять, что он потеряет ее расположение, если не будет исполнять все ее желания. Условия, которые она поставила, включали в себя не только ношение девичьей одежды, но и соответствующее поведение. Он до сих пор с содроганием вспоминает тот период своей жизни. Вначале пациент пытался сопротивляться прихотям своей тети, но вскоре понял, что это может привести к его полной изоляции. В конце концов, его уже бросила мать, которая так ни разу и не навестила его, а лишь прислала пару открыток. Так он начал выполнять все, что от него требовали.