Мать Лжи - [2]

Опустив голову, путник прошел под огромной аркой на узкий барбакан. Скрип колес его повозки гулким эхом отразился от стен; в каньоне завывал ветер, швырявший перед собой дождь. Наступил самый опасный миг. Главное — не вызвать подозрение у стражи, иначе внешние и внутренние ворота захлопнулся и Кавотти окажется в ловушке. Из сторожки с криками выбежал тощий черноволосый флоренгианин — мальчишка в бронзовом шлеме и с мечом в руке. И то, и другое было ему слишком велико, зато кольчугу на груди украшала перевязь с цветами дожа, а на шее висел бычий рог, означавший, что его владелец наделен определенной властью. Для Кавотти мальчишка не представлял никакой угрозы: он свернет ему шею, прежде чем тот вытащит меч. Даже если он успеет подуть в рог и призовет на помощь дюжину таких же воинов, Кавотти ничего не стоит их убить.

— Вот дерьмо. Поганая тебя разбери! Вытащил честного человека на улицу в такую погоду!

Мальчишка прищурился, вглядываясь в струи дождя. Естественно, в ненастье на улицу выгнали самого молодого стражника.

Кавотти натянул поводья, и повозка остановилась, а сам он отвесил низкий поклон.

— Почтеннейший страж, я Сьеро из Сайизо, служу благородному мастеру Скарполу из Трейана и везу продукты из его поместья во дворец, который находится здесь, в Селебре, на пьяцца Колонна. Если позволите, я отмечу, что на мою голову пролилось куда больше холодной воды, чем на вашу.

Все названные имена были настоящими, да только не имели к нему никакого отношения. Он стоял, покорно опустив глаза и глядя в землю.

— Свиньи тебя задери! — воскликнул мальчишка с мечом. — Что за продукты ты везешь?

В эту минуту из сторожки вышли еще два стражника, и надежда Кавотти на успех почти растаяла, поскольку то были светлокожие вигелиане с соломенными волосами и коротко подстриженными бородами. Из одежды на них были только кожаные сандалии и полосатые набедренные повязки с цветным поясом, но медные ошейники указывали на их принадлежность к культу Веру. Они обошли повозку, и Кавотти их больше не видел.

Дурное предчувствие было таким сильным, что волосы на голове Кавотти зашевелились — впрочем, не в буквальном смысле, иначе стражники увидели бы его собственный медный ошейник, и тогда он бы умер. Для подобных случаев он и отрастил волосы и бороду. Из-за ошейника Кавотти отправился в путь во время жуткого урагана, ведь в хорошую погоду шарф, повязанный вокруг головы, и кожаный плащ с высоким воротом вызовут подозрения. Одежда, помогавшая ему прятаться от врагов, одновременно делала его уязвимым — верист рискует в ней запутаться, принимая боевую форму. Два полуголых ледяных демона могут сорвать свои набедренные повязки в один короткий миг.

— Это вино, многоуважаемый страж, — сказал он мальчишке. — Меловые пометки на бутылках означают, что их везут во дворец его светлости, а не на продажу.

Надписи вполне могли произвести на стражника должное впечатление, пусть он, как и Кавотти, не умел читать.

— Показывай свое вино, вонючка, рожденный в канаве мерзкий ублюдок жабы!

Кавотти принялся послушно развязывать замерзшими пальцами узел на мокрой веревке. Когда он приподнял уголок брезента, ему удалось незаметно повернуться и взглянуть на ледяных демонов. Они стояли и смотрели на него, сложив руки на груди и повернувшись спиной к ветру. В тонких набедренных повязках они должны были отчаянно мерзнуть под ледяным дождем, но вигелиане легче переносят холод, чем флоренгиане. Воины, которых Стралг привел через Границу пятнадцать лет назад, носили тяжелые накидки, однако флоренгианский климат научил их одеваться как можно легче.

Стралг держал в Селебре маленький гарнизон, и его люди, как правило, сваливали все рутинные обязанности на флоренгиан дожа. Почему эти двое стоят сегодня у ворот и почему не поленились выйти из теплой сторожки на пронизывающий холод, заинтересовавшись простым крестьянином?

— Снимай-снимай! — крикнул мальчишка, прибавив несколько весьма убедительных слов.

Кавотти потянул веревку, и ветер швырнул ему в лицо кусок брезента, под которым лежали запечатанные глиняные кувшины — и больше ничего. Ему пришлось одной рукой сражаться с брезентом, а другой удерживать гуанако, который переступал с ноги на ногу и прядал ушами.

— Стой на месте.

Стражник взял одну амфору и, спотыкаясь под порывами ветра, отправился с ней в сторожку.

Вигелиане ничего не говорили и ничего не делали, только смотрели на Кавотти бесцветными глазами. Коричневые пояса указывали на то, что перед ним самые обычные воины. Вне всякого сомнения, если бы командир фланга заподозрил, что у него появится хотя бы призрачная надежда поймать знаменитого Мятежника, он бы явился сюда лично. С другой стороны, в Селебре были и другие ворота, и за ними тоже требовался надзор.

«Очень крупный флоренгианин, двадцать восемь лет, темная кожа, невероятно опасный» — слишком туманное и бестолковое описание преступника. Кавотти могли выдать размеры, но не лицо. Святой Веру был к нему благосклонен — за десять лет сражений он ни разу не получил серьезных ран, и на нем не появилось следов «боевой закалки», как говорят веристы. Если у ледяных демонов возникнут на его счет какие-то сомнения, они потребуют показать им шею.