Мать и дочь: синхронная любовь, или Французские амуры против американских эротов - [12]
Шелковая рубашка сползла с плеча, распахнулась, обнажив нежно-розовые, свежие, как у молодой девушки, упругие груди.
Она обхватила их обеими руками и радостно засмеялась:
– Чего бояться? Вперед, вперед, вперед!
Серебристая туфелька на высоком тонком каблуке встала на край кровати.
Напевая, американка неспешно подтянула вверх кружевной край панталон, потянула за бантик алую ленточку подвязки, раскрутила ее одним пальцем и метнула в дальний угол.
Затем принялась изящно скатывать ажурный чулок, открывая неведомому взгляду идеальную форму икры и лодыжки, не забывая при этом покачивать из стороны в сторону крепкими округлыми бедрами.
Чулок улетел в другую сторону, и специалистка по розам продолжила игру со вторым.
Осталось разделаться с пышностью белоснежных юбок.
Шелковая лавина заполонила комнату.
Ах, почему рядом нет партнера по танго!
Здесь бы не устоял даже самый отчаянный женоненавистник.
Американка непринужденно и бесстыдно выругалась, вспомнив молодые годы, дружеские пирушки и свальный грех раскованного студенчества.
Пусть только войдет председатель… Пусть только войдет…
И вот уже ничто, кроме кружевных панталон, не скрывает самых сокровенных прелестей.
Для своего возраста Глория Дюбуа-мать выглядела идеально.
Щелкнула тугая поясная резинка.
Осталось чуть-чуть.
Пальцы начали медленно, неотвратимо, ласково приспускать вдоль бедер белоснежное полотно.
Совсем чуть-чуть.
Но за одно мгновение до того, как зеркало собиралось отразить заветные гениталии, в комнату ворвался – не председатель, а бесцеремонный холодный сквозняк.
И заставил очнуться.
Задыхающаяся от страсти американка открыла глаза.
Вокруг плотная тихая ночная тьма.
Так это был всего лишь сон…
Она лежала на кровати совершенно обнаженная.
Всего лишь сон!
Одеяло сползло на пол.
И даже во сне председатель не рискнул зайти в гости.
Американка заледеневшими руками нашарила одеяло и закуталась поплотней.
Вот же попался голландский Тюльпанчик… Насколько страстен во время танца, настолько же холоден за пределами круга.
Надо будет рассказать Гло про этот, надеюсь, вещий сон.
Лучше пусть девочке тоже снятся подобные эротические забавы, а не кошмары Варфоломеевской бойни.
Кто, как не опытная, всеведующая мать, должен преподать такому стеснительному существу, как ее дочь, уроки естественности и свободы?
А пока – можно еще поспать…
Вдруг этот сон еще не кончился?
Вдруг он повторится?
Надеясь на лучшее, Анфан Террибль уснула, чтобы снова исполнить великолепный, захватывающий стриптиз.
2. Толкование сновидений
Влюбившись впервые в жизни, Глория Дюбуа забыла о хронической бессоннице.
Но дочери, в отличие от матери, снились не эротические фантазмы, а вязкие, мерзкие, нескончаемые кошмары, и все на одну и ту же тему: кровавая и беспощадная Варфоломеевская ночь.
Аспирантка пыталась вырваться из жуткого парижского калейдоскопа.
Но фанатичные католики все резали, резали, резали неповинных гугенотов, резали, не разбирая ни пола, ни возраста, резали всех подряд, резали, резали, резали…
И только на рассвете Глория сумела вырваться из страшного сна.
Не задумываясь о семичасовой разнице во времени, американская дочь, измученная до истерики доминирующим сновидением, дозвонилась до матери, которая могла объяснить зацикленность мозга на историческом, с патологическими деталями, прецеденте и подсказать, как избавиться от возможного повторения.
– Ма! Ма! Я не понимаю, что со мной, не понимаю! Этот проклятый сон…
– Погоди, бэби. Можешь не вдаваться в подробности.
– Почему?
– Сейчас поймешь. Я не хотела обрадовать тебя раньше времени.
– Чем обрадовать?
– Варфоломеевской бойней.
– Ма, не надо так шутить. Я дико измотана! Я в бешенстве от избытка крови, от смертей и насилия! От крика изнасилованных и стонов раненых! От ненавистной спермы убийц и предсмертного визга жертв!..
– Гло, сейчас же прекрати истерику и внимательно выслушай.
– Я постараюсь, постараюсь.
– Бэби, я раньше тебе ничего не говорила про особое проклятие рода Дюбуа, потому что это проклятие срабатывает лишь в одном случае…
– Ма, я догадалась, догадалась… Это как-то связано с моей влюбленностью?
– Да, бэби. Всем Глориям Дюбуа, включая и меня, и Гранд Маман, и ее мать, и прочих Глорий, эта затяжная Варфоломеевская ночь снилась только раз в жизни при настоящей, понимаешь, настоящей первой любви.
– Ну ты бы могла хотя бы предупредить об этом…
– Нет, Гло, не могла. А вдруг тебе не приснилась бы вещая резня…
– Тоже верно. Я не перенесла бы такого разочарования.
– По крайней мере, теперь ты знаешь, что это серьезное чувство. И теперь дело за твоим кареглазым.
– А вдруг он не ответит взаимностью?
– Бэби, предоставь дальнейшее судьбе. Она сама все расставит как надо.
– Уговорила. Хотя все как-то странно…
– И необъяснимо с научной точки зрения.
– Вот именно – по генетике это полный абсурд. Не могут же кошмарные сны наследоваться!
– Тем не менее…
– А может, есть какой-то неоткрытый ген, отвечающий за расположенность к жутким сновидениям?
– Бэби, не умножай сущности без нужды. Без мистики эта жизнь была бы слишком скучна.
– И это говоришь ты – завзятый циник и потомственный ученый!
– А что делать, когда имеется факт, пусть и не объяснимый законами природы…
Маньяк, вошедший в историю под именем Синяя Борода, убивал своих жен всего лишь за попытку открыть запретную дверь в потайную комнату.А как поступают современные мужья?Диана не хотела проникать в жуткую тайну супруга. Но не смогла устоять перед желанием поглядеть на привидение, которое водилось в замке.Что произойдет, когда хозяин замка вернется и застанет благоверную в секретной комнате?Удастся ли Диане все-таки вызвать на свидание призрак юноши, погибшего от излишней требовательности стареющей партнерши, и избежать наказания от строгого супруга?Основная мысль романа, проглядывающая через жизненные коллизии главной героини, проста.
На первый взгляд они обычные люди. Он просто хмурый, неприветливый парень. Она - веселая и жизнерадостная девчонка. Они оба помешаны на машинах и обожают шальной адреналин ночного города и высоких скоростей. Они не мыслят себя без музыки. Он пишет песни, для того, чтобы их никто не услышал. Она - радио ди-джей, голос ночного эфира, без лица, с псевдонимом вместо имени. Они оба - одиночки по жизни. Что будет, когда песня парня помимо его воли попадет на радио и "голос ночи" начнет искать скрытного таланта? А если они случайно окажутся в одной команде челленджеров? Что если два одиночества встретятся?
Зрители в восторге от популярного телешоу. Его красивая, остроумная, доброжелательная ведущая — кумир миллионов. Но что происходит с ней по ту сторону экрана?Неотразимую телезвезду изводит ревностью и бесконечными придирками надоевший муж?Значит, надо избавиться от благоверного раз и навсегда. Чтобы ничто не мешало наслаждаться жизнью.Чтобы наконец почувствовать себя не только успешной, но и счастливой.
Настоящая любовь требует величайшего самопожертвования. Чтобы уберечь любимого человека от мучительного разочарования, героиня берет на себя вину за то, чего никогда не совершала. В разлуке проходит несколько лет, и вот они встречаются снова. На этот раз их любовь побеждает все обиды, подозрения и сомнения, и герои романа наконец находят свое счастье.
Для Милдред Догэрти, героини романа, главным в отношениях двух любящих людей всегда была полная честность. И когда она поняла, что возлюбленный предал ее, она без раздумий порвала с ним. Но через несколько лет их дороги с Норманом Ллойдом снова пересеклись. И эта встреча заставила ее на многое взглянуть совсем по-другому.
Очаровательная талантливая балерина Люси находит свое счастье, встретив молодого успешного дипломата Джулиана. Однако его мать прикладывает все усилия, чтобы разлучить влюбленных. С необыкновенной изобретательностью она клевещет на Люси…
Они совершенно не подходят друг другу. Он преуспевающий адвокат, а у нее свое кафе в Гамбурге. Его переполняют нереализованные желания, а она пытается в них разобраться. Он любит свою мебель, а она – свои проблемы. И при этом оба любят друг друга. Но в одно проклятое утро все рушится в одночасье. С разбитым сердцем садится она в машину, одержимая жаждой мести. Тем более что завтра ей исполнится 32 года.