Мать четырех ветров - [26]

— А ты свой словарный запас для дворцовых интриг побереги, нечего на мне искусство риторики оттачивать, — надулась Иравари. — Я тебя сразу предупреждала: не для юной девы задача.

— То, что не для девы, Мануэль на себя взял.

— Скоро никакие мороки не помогут, — не уходила от темы Иравари. — Все заметят и синяки твои под глазами, и щеки впалые. Совсем себя не щадишь.

— Мне красота ни к чему, — просто ответила я. — Люди прочь с криками ужаса не бегут — и слава богам.

Я подошла к зеркалу и пальцем провела по его поверхности. Картинка с Иравари съежилась и забилась в уголок, а я смогла изучить свое отражение. Странно, когда я еще девчонкой была, бабушка чего только не делала, чтоб «красоту мою от глаз чужих сокрыть». Слишком моя внешность не вязалась с образом деревенской простушки. Теперь пришло время о другом заботиться — чтоб никто следов моих еженощных бдений не заметил. И чего Иравари ругается? Ну да, бледненькая и с лица спала, отчего глаза кажутся еще больше, ключицы торчат. Но это не от недосыпу, а от того, что ем мало. А ем мало потому, что времени на трапезы особо нет…

— Я тебя Зигфриду сдам, — вдруг пискнула из своего уголка демоница. — Ты меня с ним знакомила когда-то, значит, я ему без проблем являться могу. — Все ему расскажу: и про то, что ты с собой делаешь, и в какую авантюру ввязалась.

— Только попробуй! — Я сделала раздраженный пасс, Иравари опять появилась в полный рост. — К тому же мэтр Кляйнерманн обижен на меня безмерно.

— За то, что ты его на растерзание лицедейке оставила? — оживилась собеседница. Когда я ей в лицах «про сыночков да дочек» рассказывала, она хохотала до слез.

— И за это тоже. Знаешь, он вообще в последнее время какой-то неспокойный и смотрит на меня уж очень… Знаешь, я, наверное, личину надевать больше не буду. А то поклонников образовалось — не продохнуть.

— Ну-ка, ну-ка… — потерла руки демоница, ее длинные алые когти хищно блеснули. — Давай пальцы загибать. Значит, Игорь, толку от которого немного, рутенский знакомый Ванечка — а подведи-ка ты его к зеркалу какому-нибудь, очень интересно посмотреть, как он изменился, — загадочный капитан стражников, почти родственник Зигфрид и законный супруг. Я никого не пропустила?

— Супруга можешь смело вычеркивать, — мотнула я головой. — Даже если он явится пред наши светлы очи и будет петь серенады, это будет говорить лишь о том, что ему что-то нужно в Кордобе.

— Тут мне возразить нечего, — погрустнела Иравари. — Но ты тоже пойми: его не для любви воспитывали, а чтоб княжеством править.

— Думаешь, он уже развелся со мной? — Я спрашивала осторожно, эту тему с подругой мы никогда не обсуждали, и мне не хотелось, чтоб она думала, что меня занимают такие девчоночьи мысли.

— Нет.

— Не думаешь или не развелся? — Я дышала ртом, чтобы не шмыгать носом.

— Тут такое дело, любезная княгиня, — сладким, просто-таки сиропным тоном ответила демоница. — Замуж-то выскочить можно и без наличия супруга, а вот для развода должны оба присутствовать.

— Но я думала, ему достаточно будет указ издать.

— Вас маг венчал, благословления Источника испрашивал, так что Источник вас и развести должен.

— А почему ты раньше мне об этом не говорила?

Иравари поправила мантилью.

— Просто к слову не пришлось. К тому же это ничего не меняло. Твоя жизнь была под угрозой, и даже если бы тебе для спасения нужно было гарем на восточный манер себе завести, я бы все равно не возражала. Кстати, о гаремах. Давай поговорим о капитане. Как он тебе? Хорош?

— Да обычный дядька, — задумчиво ответила я. — Не урод и не красавец, не маг. Боец он хороший. Это я тебе точно говорю, он так движется, что понятно — фехтовальщик. Я бы с ним с удовольствием…

Я зевнула просто отчаянно.

— Ладно, наверное, спать пора.

— А с маркизом мы ничего так и не придумали? — Почему не придумали? Мы его властям сдадим, пусть с ним король разбирается.

— На каком основании?

— Обыск надо у касатика устроить, основания сразу отыщутся. Надо только его логово тайное найти. Я повороты не считала, но думаю, с закрытыми глазами, куда меня вели, вспомню. Вот в доносе точный адрес и укажу.

— Да его десять раз предупредят, он все перепрятать успеет. Скорее всего, у него в страже свои шпионы имеются. Ты же знаешь, какие тут люди продажные, за горсть дублонов маму родную продадут.

Я с хрустом потянулась и опять зевнула.

— Ты права, никого в эти планы посвящать нельзя. Где, говоришь, у нас эликсир бодрости?

— Лутоня, прекрати! Ты его, эликсир этот, как ключевую водицу хлебаешь, так и помереть недолго. Ты, наверное, и чувств поэтому сегодня лишилась. Никакой же организм такого напряжения не выдержит…

Но я уже доставала из пристенного сундука бутыль и вытаскивала притертую пробку. Терпкий запах полыни защекотал ноздри.

— Вот честное слово, в последний раз. Завтра целый день спать буду.

— Надень что-нибудь блестящее, я тебя подстрахую.

Я выдохнула и отхлебнула горькое питье.

— Я тебе потом все подробно расскажу; все равно, если что-то случится, на помощь ты не прилетишь.

— Ну хоть шпагу возьми.

— Поучи жену щи варить, — весело огрызнулась я, уже вытаскивая из-под кровати сверток с оружием и удобные кожаные ботфорты, в которых бегать во время ночных вылазок было гораздо удобнее, чем в туфельках.