Мастейн. Автобиография иконы хеви-метала - [7]
Бывало, я чувствовал себя грустным героем какой-нибудь сказки. Знаешь, когда ребенок оставлен на попечение злой мачехи или отчима, или какого-нибудь суррогатного опекуна, которому на самом деле глубоко насрать на благополучие детей. И печальные обстоятельства моей жизни казались менее привлекательными, чем уход в выдуманный мир, где все, что мне оставалось, – это курить траву, слушать музыку, зависать с такими же лодырями и бездельниками, как я, и, может быть, иногда пытаться с кем-нибудь перепихнуться. Музыка действительно была моим способом сбежать от реальности – все остальное шло дополнением.
Однако была одна существенная проблема, связанная с развитием нездорового аппетита к наркотикам и алкоголю.
Денежный поток.
К тому времени, как мне исполнилось четырнадцать, мы перебрались в квартиру в местечке под названием Хермоза Виллидж (честно говоря, она находится не в Хермозе или Хермоза-Бич, а рядом с Хантингтон-Бич), через дорогу от колледжа Голден Уэст, куда я в итоге стал ходить на занятия. Когда мы туда переехали, я потерял связь с некоторыми друзьями и легкий доступ к траве, который был возможен благодаря им, поэтому пришлось думать, как, так сказать, не сгубить урожай. В то время 30 грамм травы можно было достать баксов за десять. И, совершенно не думая о последствиях или моральных дилеммах, я одолжил у сестры десять баксов, купил 30 грамм и пошел на работу. Скрутил сорок косяков, быстро смекнул, что к чему, и впарил каждый за пятьдесят центов. И всего лишь за какие-то несколько часов на руках было уже 20 баксов. Конечно же, до финансового магната было далеко, но я рубил фишку. И с тех самых пор был в деле: низкобюджетный торгаш травой, которому хватало, чтобы накуриться и не голодать, когда в холодильнике пусто, и, поверь, это было чаще, чем ты думаешь. Вскоре за косяк я стал просить 75 центов. Потом доллар. Затем мексиканская травка уступила более мощной и дорогой колумбийской, а та, в свою очередь, сменилась радугой[2] и тайской. Общество приняло курение травы с возрастающим азартом, отчего мой кошелек становился толще, а для головы, возможно, это было не так полезно. Но плевать. Я чувствовал себя как дома. Все, что мне было нужно, – немного травы, музыки и приятелей для тусовки.
Помню, посмотрел фильм «Прокуренные мозги» в старом кинотеатре Stanton Picture Palace, находившемся в юрисдикции моего свояка. В 1970-х практически не существовало никаких правил; можно было курить и пить столько, сколько душе угодно. И когда приходили копы, владелец говорил в громкоговоритель: «Дамы и господа, чтобы не нарушать нормы и правила пожарной безопасности, пожалуйста, потушите ваши курительные вещества». Затем включались вентиляторы и рассеивали дым, и копы уходили, после чего все снова зажигали косяк. Замечательное было место! Еще я смотрел там «Приключения кота Фритца» и «Дай мне кров». У меня была небольшая трубочка из двухдолларовой купюры и пакет, набитый травой, и я сидел там часами напролет, прятался и смотрел фильмы. Такой была культура. И моя жизнь.
Разумеется, маме все это не нравилось, и я ее не винил. Неоднократно я уже собирался уходить, пойти зависнуть с друзьями или послушать музыку, и приходилось предупреждать маму о том, что, возможно, принесут посылку.
– Эмм… мам?
– Да?
– Скорее всего, чувак приедет около трех часов. Заберет посылку. Она в моей комнате. Просто отдай и возьми с него двадцать пять баксов.
Мама смотрела на меня, как на безумца.
– А что в посылке, Дэвид?
– Неважно, мам. Просто отдай и все. Не парься. Все в порядке.
Поразительно, но она соглашалась. По крайней мере, первое время. Полагаю, сложно не любить своих детей, даже когда они делают твою жизнь несчастной.
В конечном итоге маме это надоело. Будучи не в силах увязать мое поведение со своими религиозными убеждениями (и, несомненно, с ужасом ожидая тот день, когда копы выбьют дверь и всех нас арестуют за наркоторговлю), мама съехала с квартиры. И меня не позвала. В свои пятнадцать я фактически был сам по себе. Освободившийся от родительской опеки несовершеннолетний подросток.
К счастью, двое парней, которые заправляли многоквартирным комплексом, в итоге стали моими потрясающими клиентами. И если у меня вдруг заканчивалось бабло, когда нужно платить за аренду, достаточно было лишь выступить посредником в сделке. Пара-тройка косяков обычно решали вопрос: все счастливы и под кайфом. К этому времени я уже не просто приторговывал; я располагал довольно приличным количеством травы. И не возникало никаких проблем. Дело в том, что, когда ты голодный пятнадцатилетний подросток без реальных источников дохода и родительской поддержки или опеки, выбор невелик. Ты еще недостаточно взрослый, чтобы устроиться на нормальную работу, поэтому приходится быть более… креативным. Отчаянье питало во мне предпринимательский дух – а еще осознание того, что, если я не продам траву, чтобы заработать денег, останется лишь торговать задницей. Я знал многих, кто выбрал этот путь, или по крайней мере слышал о них и видел, как они работают на улицах, и не собирался этого допустить.
