Мастерство романа - [5]
Этот рассказ дал мне ту отравную точку, которую я искал. С началом следующего семестра я сделал обзор всех написанных рассказов, выделяя содержащиеся в них «сюжеты» (если здесь вообще было уместно это слово) и зачитывая часть из них вслух. Занятие затянулось, но принесло свои плоды; ибо оно показало, что за исключением «Гитары» всем представленным работам не хватало осознания того, что автор хочет получить от жизни, того, кем он хочет стать. В них не было попытки высказать собственный взгляд или желание. Шекспир говорил, что искусство держит в руках зеркало, в которое смотрит природа; но правильнее было бы сказать, что оно само есть зеркало, в котором вы видите собственное отражение. Но зачем же вам смотреть на него? Лишь по одной простой причине: не взглянув в него, вы не узнаете, кто вы есть на самом деле. Рассказ или роман — это попытка писателя создать ясный образ самого себя.
Тогда же на ум мне пришла следующая притча о смысле творческого процесса в человеке, изложенная в небольшом рассказе Мачадо де Ассиса «Зеркало».
Пятеро мужчин, засидевшись на ночной вечеринке, спорят о природе души. Один из них высказывает странное мнение о том, что человек наделен не одной, а двумя душами. Одна из них, находясь внутри, обращена вовне. Другая же, внешняя, направлена вовнутрь. Эта «внешняя душа» связана с удовлетворением любого вашего внутреннего состояния. Для Шайлока такой душой является золото; для Цезаря — власть; для Хитклифа из «Грозового перевала» — это Кэти. (Примечательны слова Хитклифа: «Я не могу жить без собственной жизни; я не могу жить без собственной души»). Таким образом, «наружная душа» является неким внешним фактором, дающим осознание собственного предназначения, а, значит, и собственной идентичности.
Желая проиллюстрировать свои воззрения, мужчина, высказавший столь необычную точку зрения, поведал историю из своей жизни. Будучи выходцем из бедной крестьянской семьи, живущей в одной из заброшенных бразильских деревень, в возрасте двадцати пяти лет он становится младшим лейтенантом национальной гвардии. Конкурс на получение офицерского чина был огромен, поэтому одна половина деревни искренне радовалась, в то время как другая — сгорала от зависти. Восхищению одной из тетушек офицера, казалось, не было границ. Она настояла на том, чтобы он приехал к ней на одну из отдаленных ферм и погостил у нее, а по прибытии офицера наказала всем своим слугам обращаться к нему не иначе, как «сеньор лейтенант». Она даже поставила в ванной комнате племянника огромное зеркало, чтобы тот мог любоваться собой...
Но вот однажды она покидает ферму, чтобы оказаться у постели больной дочери, оставляя хозяйство лейтенанту. Внезапно лишенный обстановки всеобщего восхищения, в которую он погружался день за днем, он начинает чувствовать подавленность. Слуги внезапно забывают о своих обязанностях, и он оказывается в полном одиночестве. Его не покидает чувство, что он заключенный. После недели одиночества он начинает впадать в отчаянье, близкое к умопомрачению. И однажды, глядя в зеркало, он замечает, что его лицо окутано туманом, как будто стало нереальным... Он одержим страхом сойти с ума. И вдруг — у него возникла идея. Он надевает свою лейтенантскую форму. Мгновенно его образ приобретает черты солидности и реальности. Теперь он каждый день по несколько часов носит на себе форму, наблюдая свое отражение в зеркале. Так, заключает рассказчик, ему удалось сохранить свое душевное равновесие до возвращения тетушки.
Мачадо говорит нам о том, что человеческая идентичность всячески стремится огородить себя от других людей. Мы видим самих себя в отражении чужих глаз. Верно то, что мы находим в себе силы противостоять мнению других людей о нас. И если их взгляд на нас будет полон презрения, то это не означает, что мы сами почувствуем себя такими. Но все это произойдет лишь в том случае, если мы установим для себя внутреннее чувство собственной идентичности. Это ощущение идентичности может быть в равной степени создано как мнением других людей, так и усилием собственной души. Едва ли Шуберт состоялся бы как композитор, не имей он поддержки со стороны «шубертианцев», обожавших своего кумира. С другой стороны, Эйнштейн создал свою теорию относительности без чьей-либо помощи, будучи простым клерком в патентном бюро; в данном случае его ощущение идентичности стало возможным благодаря развитию его таланта как ученого.
Теперь понятно, что если молодой писатель, одержимый идеями, берется за перо и стопку бумаги, первый вопрос, который должен прийти ему в голову, не «Что я буду писать?», а «Кто я есть? Кем я хочу стать?» Его призвание как писателя тесно связано с его чувством идентичности. Если у него нет ясного ощущения собственной идентичности или если образ самого себя окутан у него таким же туманом, как у героя Мачадо, то он, естественно, будет вправе по-прежнему созерцать мир вокруг себя и описывать его самым доскональным образом. Но он не будет способен создать что-либо значительное. Его рассказы будут похожи на желеобразные беспозвоночные существа, лишенные остова внутреннего предназначения.
