Мастера русского стихотворного перевода. Том 1 - [95]

Шрифт
Интервал

Пощаду жизни молодой.
Пусть будешь схвачен палачами —
Не бойся, не дрожи, родной!»
И графу тихо, мирно спится,
И до утра он будет спать…
Ему всё на балконе мать
Под белым покрывалом снится.
2
Гудит набат; бежит народ…
И тихо улицей идет,
Угрюмой стражей окруженный,
На площадь граф приговоренный.
Все окна настежь. Сколько глаз
Его слезами провожает,
И сколько женских рук бросает
Ему цветы в последний раз!
Граф ничего не замечает:
Вперед на площадь он глядит.
Там на балконе мать стоит —
Спокойна, в покрывале белом.
И заиграло сердце в нем!
И к месту казни шагом смелым
Пошел он… с радостным лицом
Вступил на пóмост с палачом…
И ясен к петле поднимался…
И в самой петле улыбался!
Зачем же в белом мать была?
О, ложь святая!.. Так могла
Солгать лишь мать, полна боязнью,
Чтоб сын не дрогнул перед казнью!
<1859>

Пьер-Жан Беранже

358. Может быть, последняя моя песня
Я не могу быть равнодушен
Ко славе родины моей.
Теперь покой ее нарушен,
Враги хозяйничают в ней.
Я их кляну; но предаваться
Унынью — не поможет нам.
Еще мы можем петь, смеяться…
Хоть этим взять, назло врагам!
Пускай иной храбрец трепещет, —
Я не дрожу, хотя и трус.
Вино пред нами в чашах блещет;
Я богу гроздий отдаюсь.
Друзья! наш пир одушевляя,
Он силу робким даст сердцам.
Давайте пить, не унывая!
Хоть этим взять, назло врагам!
Заимодавцы! беспокоить
Меня старались вы всегда;
Уж я хотел дела устроить —
Случилась новая беда.
Вы за казну свою дрожите, —
Вполне сочувствую я вам.
Скорей мне в долг еще ссудите!
Хоть этим взять, назло врагам!
Небезопасна и Лизета;
Беды бы не случилось с ней.
Но чуть ли ветреница эта
Не встретит с радостью гостей.
В ней, верно, страха не найдется,
Хоть грубость их известна нам.
Но эта ночь мне остается…
Хоть этим взять, назло врагам!
Коль неизбежна гибель злая,
Друзья, сомкнемтесь — клятву дать,
Что для врагов родного края
Не будет наша песнь звучать!
Последней песнью лебединой
Пусть будет эта песня нам.
Друзья, составим хор единый!
Хоть этим взять, назло врагам.
359. Школьный учитель
Ах, повеса, озорник!
Ну, на что это похоже?
Я заснул всего на миг,
А уж он и прочь от книг…
Ах, совсем мне с ним беда…
И какие строит рожи!
Ах, совсем мне с ним беда.
Поскорее хлыст сюда!
Мало ль он меня бесил!
Я вина принес недавно,
Да поставить в шкап забыл, —
Он бутылку утащил…
Ах, совсем мне с ним беда…
Да и выпил всю исправно.
Ах, совсем мне с ним беда.
Поскорее хлыст сюда!
Поутру жена начнет
В спальне мыться, одеваться —
Он из класса ускользнет,
К щелке двери припадет…
Ах, совсем мне с ним беда…
И изволит любоваться.
Ах, совсем мне с ним беда.
Поскорее хлыст сюда!
Раз и с дочерью застал:
Вижу, с нею он приятель.
Знать, уроки ей, нахал,
Он и прежде уж давал…
Ах, совсем мне с ним беда…
Вот хорош преподаватель!
Ах, совсем мне с ним беда.
Поскорее хлыст сюда!
Не уйдешь теперь ты так;
Вспомнишь ты расправу эту.
Что ворчишь ты?.. Я… колпак?
Что?.. жена… намедни… Как!
Ах, совсем мне с ним беда…
И детей уж в мире нету!
Ах, совсем мне с ним беда.
Поскорее хлыст сюда!

Из литовских народных песен

360.
У меня был коник —
Малый, да удалый;
Возил меня коник,
Возил меня верно:
На гору шел рысью,
Под гору шел скачью,
Через ямы прыгал,
Через речки плавал.
Встретил я девицу,
Горе-мастерицу:
Ни спрясти потоньше,
Ни соткать покрепче.
У меня ли плетка
Связана тоненько,
Сплетена крепонько;
Научила плетка
Прясть и ткать девицу:
Ниточки не рвутся,
Тканье не дерется.

Н. В. Гербель

Джордж Крабб

361. Ласточки
Подобно ласточкам, которые рядами
Стоят на отмели, с подъятыми крылами,
И ждут, чтоб отлететь с попутным ветерком,
И я стоял и ждал на берегу морском
Минуты — бросить всё и в край другой умчаться.
И я жалел о тех, кто должен был остаться,
Чтоб слушать вечный рев пучины, и прожить
Весь век на берегу, к которому стремятся
Сердитые валы, грозя его залить…
<1856>

Джордж Гордон Байрон

362. Поражение Сеннахерима
Как волки на стадо, враги набежали…
Их орды багрянцем и златом сияли;
Как на море звезды, горели мечи,
Когда их волна отражает в ночи.
Как листья дубравы весной, на закате,
Виднелись знамена бесчисленной рати;
Как листья дубравы осенней порой,
Валялись их трупы с наставшей зарей
Зане восшумело крыло Азраила:
В лицо нечестивым он смертью дохнул —
И сон непробудный им очи сомкнул,
И, дрогнув, в них сердце навеки застыло.
Здесь конь безобразною грудой лежит:
Дыханье раздутых ноздрей не живит,
И пена, застывши с последним храпеньем,
Белеет, как брызги прибоя к каменьям.
Здесь всадник безгласный лежит в стороне:
Роса на челе его, ржа на броне;
И в ставках не слышно ни шума, ни звона;
Труба безглагольна, недвижны знамена.
И вдовы Ассура взывают в слезах;
Кумиры Ваала повержены в прах;
И рать их без битвы, неся нам оковы,
Растаяла снегом от взора Еговы.
1859
363. Видение Валтасара
Пирует царь. Вокруг владыки
Сатрапы пьяные сидят,
И длится пир, и льются клики
При свете тысячи лампад.
Сосуды золота литого,
В Солиме чтимые святом,
Кипят безбожника вином —
Твои сосуды, о Егова!
Тогда средь праздничного зала
Рука явилась пред царем:
Она сияла и писала,
Как на песке береговом;
Она сияла и водила
По буквам огненным перстом
И, словно огненным жезлом,
Те знаки дивные чертила.
И, видя грозное явленье,
Владыка выронил бокал,
Лицо померкло на мгновенье,
И громкий голос задрожал:

Еще от автора Данте Алигьери
Божественная комедия

«Комедия», ставшая для потомков «божественной книгой» — одно из величайших художественных произведений, какие знает мир. Это энциклопедия знаний «моральных, естественных, философских, богословских», грандиозный синтез феодально-католического мировоззрения и столь же грандиозного прозрения развертывающейся в то время новой культуры. Огромный поэтический гений автора поставил комедию над эпохой, сделал ее достоянием веков.Перевод и примечания Михаила Леонидовича Лозинского.Иллюстрации Гюстова Доре.


Божественная комедия. Ад

«Божественная комедия. Ад» – первая часть шедевральной поэмы великого итальянского поэта эпохи Возрождения Данте Алигьери (итал. Dante Alighieri, 1265 – 1321).*** Заблудившись в дремучем лесу, Данте встречает поэта Вергилия и отправляется с ним в путешествие по загробному миру. И начинается оно с девяти кругов Ада, где поэты встречают всевозможных грешников – обманщиков, воров, насильников, убийц и самоубийц, еретиков, скупцов, чревоугодников и прочих – среди которых узнают многих исторических фигур. Все они страдают от разных мук в зависимости от грехов, но самые страшные – в последнем, девятом кругу, где находятся предатели… Две другие части этого гениального произведения – «Чистилище» и «Рай».


Видение суда

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Вампир

Хотя «Вампир» Д. Байрона совсем не закончен и, по сути, являетя лишь наброском, он представляет интерес не только, как классическое «готическое» призведение, но еще и потому что в нем главным героем становится тип «байронического» героя — загадочного и разачарованного в жизни.


Новая жизнь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Манфред

Мистическая поэма английского поэта-романтика Джорджа Ноэла Гордона Байрона (1788–1824) о неуспокоившемся после смерти духе, стремящемся получить прощение и вернуть утерянную при жизни любовь.


Рекомендуем почитать
Лирика 30-х годов

Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.


Стихи поэтов Республики Корея

В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.


Орден куртуазных маньеристов

Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».