Мастера Книги - [23]

В детстве я такими представлял себе острова из книг про пиратов: море или океан, песчаный берег, позади лес. Мы сидели с дедом на берегу у костра, на котором он готовил рыбу, а рыба у деда всегда получалась просто волшебной. Во-первых, он умудрялся разделывать ее так, что она с виду казалась целой, но в ней не оставалось ни одной косточки. А вкус!.. Причем кроме соли, душистого перца и лимона дед не добавлял больше в рыбу ничего.

– Чтобы мясо или рыба получились действительно вкусными, – частенько повторял он, – надо взять хороший, свежий продукт и просто ему не мешать.

Усвоив этот урок, я научился неплохо готовить шашлыки, но по сравнению с дедом я был полной бездарностью.

И так, дед творил рыбу, а когда он творил, будь то рыба или возрождение из мертвых какого-нибудь раритета, лучше было не путаться у него под ногами. Поэтому я чуть поодаль сидел на песчаном берегу и наслаждался легким теплым ветерком, наблюдал за закатом, смотрел на волны, на то, как ловко орудует дед. Эта картина была настолько умиротворяющей, что еще немного, и я бы превратился в Будду. Но рыба оказалась готовой раньше, чем я познал суть вещей, и дед пригласил меня к столу.

– Налетай, – как обычно сказал он.

Вкус рыбы заставил меня погрузиться в воспоминания, и там, возле костра, я вновь пережил давно уже забытые эпизоды из детства.

– Видишь это море? – спросил дед, когда я вернулся из мира воспоминаний в мир грез.

Типичный вопрос деда. Он всегда когда хотел о чем-то поговорить, сначала спрашивал, вижу ли я будущий предмет разговора, помню ли его и так далее. Спрашивал, а потом замолкал на несколько минут, словно бы давая мне время ознакомиться с предметом предстоящего разговора. Причем чем более знакомым был этот пример, чем избитей обсуждаемая тема, тем дольше выдерживал паузу дед. Помню, в детстве меня это бесило настолько, что зачастую я срывался на крик. Я чуть ли не со слезами на глазах начинал доказывать, что не надо делать из меня идиота, что я уже тысячу раз видел «вот эту книгу» или «давно уже знаю, что…», а если он не в состоянии это запомнить или понять, то пусть отправляется в клинику для идиотов.

После каждого моего такого взрыва дед сначала долго и с удовольствием смеялся, все это время я чувствовал себя последним придурком, затем каждый раз произносил одну и ту же фразу:

– Именно то, что мы казалось бы знаем лучше всего, на деле оказывается наиболее неизвестным.

И он, как всегда, был прав.

– Это море, – продолжил он после того, как я по его мнению достаточно хорошо изучил море, чтобы можно было продолжить о нем разговор, – как ни что другое наглядно иллюстрирует наш психический аппарат.

То, что мы называем сознанием и ассоциируем со своим «я» на деле является не более, чем пеной на гребнях волн. Сами волны – это наше индивидуальное бессознательное, ну а основная масса воды – это коллективное бессознательное. А названо оно так, потому что является общим для всех нас. Коллективное бессознательное – это сеть, объединяющая нас в единое целое, в человека как такового или в Адама. Помнишь, что ты об этом писал?

А писал я вот что:

АДАМ ИЛИ НЕСКОЛЬКО ИНОЙ ВЗГЛЯД НА ЧЕЛОВЕКА

Человек… Обычно, произнося это слово, мы представляем себе некое существо с одной головой, двумя руками и ногами (не будем сейчас говорить об увечьях или уродствах), и так далее, обладающее разумом, сознанием и, предположительно, душой. Да что говорить, достаточно посмотреть в зеркало или на кого-нибудь из людей. Мужчины, женщины, дети… все они люди или человеки.

При этом мы почти не задумываемся о том, что этот совершенно очевидный для нас взгляд на человека является исключительно результатом того, что наше сознание угодило в одну из наиболее коварных ловушек во вселенной: в ловушку времени. И если в пространстве наше восприятие способно относительно свободно перемещаться в пределах доступных ему трех измерений, то время мы способны воспринимать только перемещаясь по нему в настоящем из прошлого в будущее.

В результате мы смотрим на человека, как на человека в настоящем, как на человека в данный момент времени, как на временной фотографический снимок, как на пусть одушевленный, но предмет.

Понимание этого позволяет нам взглянуть на человека, как на некий процесс (ведь каждый предмет по своей сути является процессом, скорость протекания которого является слишком медленной для нашего восприятия) предположительно от момента зачатия и до момента смерти (так как ни «до» ни «после» нам еще не известны).

Но это еще не все. Такая точка зрения позволяет понять, что человек – это далеко не отдельное существо или процесс, а некий структурный элемент, неотделимый от гораздо более сложного образования, а именно от Человека как такового или процесса, включающего в себя всех людей, которые когда-либо существовали, существуют и будут существовать. Так ни один из нас не возник на пустом месте, а, следовательно, все мы связаны друг с другом, и эти связующим звеном является зачатие, которое структурно соединяет родителей, создавая новую ветвь на теле этого гиперчеловека или Адама, назовем его так.