Мастера. Герань. Вильма - [5]
Когда он потом прошел мимо братьев, пахнуло от него свежим холодком, и водяные капли заблестели в утреннем солнце. Он направился в дом обтереться.
Имро был знаком с одной девушкой. Старое было знакомство. Девушка жила в Околичном. Звали ее Вильма. Было ей всего восемнадцать. Имро, надо признать, до сих пор по отношению к ней не позволял себе ничего лишнего. Уж и тому был рад, что может с ней время от времени встретиться. Вильма была стройная, черноволосая, на лице веснушки, но веснушки так щедро усеивали его, что сливались в один сплошной слой, трудно отличимый от смуглой кожи, и, пожалуй, даже красили Вильму. Она и зимой казалась всем загорелой. Голос был звонкий, но мягкий, словно бы смуглость лица перешла и на голос и, чуть окрасив его, приглушила. Одним голосом она могла легко покорить человека, покорила и Имро, но слишком сблизиться с ним не хотела. Имро из-за этого немножко досадовал, но ни с кем о том не делился. Вильму любил — так зачем же говорить братьям? Тем более братьям она, может, и не понравилась бы. Он и словом ни разу о ней не обмолвился; ему доставляло радость, что он может молчать о том, о чем охотней всего кричал бы.
— Сдается мне, что он чересчур порядочный, — сказал о нем Якуб. — Надо бы нам его образумить маленько.
— А плевать на него, — сказал Ондро. — Больно на тату надеется. И вообще-то… Сегодня никуда не пойду. С вечера сразу и лягу.
Но вечером они снова вышли на улицу. Имро тоже с ними пошел, но предупредил их заранее, что хочет лишь немного пройтись. Знал, что братья должны встретиться с девушками, зачем же ему быть пятым колесом в телеге?
— Хочешь, — сказал Ондро, — я тебе эту свою малявку уступлю?
— Оставь ее себе! Я лучше пойду пива выпью.
Вскоре он от них откололся.
Якуб крикнул ему вдогонку: — Боишься в пекло угодить!
Девушки явились в хорошем настроении. Особенно Юлка была весела. Развеселила и угрюмого Ондрея. По любому поводу давились от смеха. Их, наверно, за версту было слышно. На другой день даже Имро сказал братьям: — Ну и гоготали вы там вчера.
А чтобы уж вволю насмеяться, иногда и Марта вставляла словечко, и это тоже было впопад.
Но прошло четверть часика, и Ондро показалось, что с разговорами пора закругляться. Если тратишь время на разговоры, так хоть имей что-нибудь с этого. А какой толк от такой бабы, как Юлка? Все хиханьки да хаханьки, а как до дела дойдет, сразу ни-ни, не дает до себя даже дотронуться. Право, такой товар не для подмастерья.
Марта была посмелее. Ондро казалось, что ей и ни к чему быть такой смелой. Она прямо вешалась на Якуба и лезла к нему после вчерашнего со всякими докуками. А Якуб — малый не промах! — будто не замечал ее, все внимание отдавал Юлке.
«Бери их обеих, — злобился Ондрей. — Бери их и проваливайте хоть к черту!»
Так или эдак, а Якуб и в самом деле выкинул такое, чего Ондрей не ожидал. Взял да и отошел с Юлкой в сторонку — будто что-то шепнуть, а увидев, что она послушно идет за ним, потянул ее дальше.
Что тут скажешь? Ну не бесстыдник ли этот Якуб? Да и Юлка тоже хороша. Неужто улизнуть хотят?
Ондро с Мартой глядели им вслед, потом обменялись взглядами-гримасами.
Завечерело. Небо затянулось тучами. Вдали время от времени слабо взблескивали молнии.
Ондро с Мартой прогуливались по деревне, оба были не в духе, даже разговор не клеился. Злились на Якуба.
— Слышь, Марта, — ворчал Ондро, — ну и околпачила нынче нас эта парочка! Мне-то ладно, а все равно не дело. Якубу этого я не прощу.
— Я знала, что так будет.
— Думаешь, я нет? Но твоя подружка тоже показала себя! Я еще вчера вечером по ней это видел. Еще вчера у обоих на лице все было написано.
Марта пыталась защитить подругу: — Ондро, это не Юлкины выдумки. Юлку я хорошо знаю. Это Якуб виноват, очень он легкомысленный. Только не говори ему.
— Думаешь, я Кубо не знаю? Но и подружка твоя хороша.
— Ондро! — сказала Марта чуть погодя. — Чего мы тут стоим?
— И впрямь, чего нам тут стоять? Можем еще немного пройтись. Если хочешь, провожу тебя домой.
Они сделали несколько шагов. Вдруг Ондро остановился. — Куда мы идем? Чего нам спешить? Тебе хочется домой?
Марта немного поразмыслила. — Да вроде не очень.
— И мне пока не хочется спать. Знаешь что? — Он коснулся плеча Марты, — Пойдем заглянем в ту учительскую!
Они подошли к новой школе. Под ногами у них заскрипели комки сухого раствора.
— Обожди, Ондро! — Марта остановилась. — Давай лучше вернемся! Я передумала.
— Чего передумала?
— Вернемся! Я что-то боюсь.
— Не дури, Марта! — Он тянул ее дальше. — Вчера вечером ты не боялась.
— И вчера боялась. Не сердись, Ондрей! Я знаю, что виновата. Не хотела бы, так… Сама не знаю, зачем сюда шла.
Ондро обнял ее, но она оттолкнула его, попытавшись высвободиться.
— Ондришко, прошу, отстань от меня!
— Марта, не дури! — Он тяжело дышал ей в ухо, потом в лицо, все поцеловать норовил.
— Ондро, нет! Опомнись, Ондро!
В нем все загудело. — Ну хватит! Разозлюсь, тогда узнаешь. Зачем сюда лезла?
— Ондришко, отстань от меня! Прошу тебя, не сердись! Ондришко, ведь я вчера… с Якубом…
Он стал грубо ее раздевать.
— Отстань от меня! Уйди! — Она оттолкнула его, но и это не помогло. — Закричу, вот увидишь.
В 1966 году в Праге проходил Международный конкурс книг для детей и юношества под девизом «Для молодёжи атомного века». Первую премию на этом конкурсе получила повесть молодого словацкого писателя Ви́нцента Ши́кулы «Каникулы с дядюшкой Рафаэ́лем». В весёлой непритязательной манере рассказывает повесть о деревне Гру́шковец, «самой обыкновенной деревне, как и все», и о знаменитом деревенском оркестре, в котором играет на геликоне герой повести одиннадцатилетний Винцент. Но за этим непритязательным весёлым рассказом встаёт жизнь современной словацкой деревни со всеми её заботами и радостями.
Первые две повести крупнейшего словацкого прозаика («У пана лесничего на шляпе кисточка» и «Яичко курочки-невелички») носят во многом автобиографический характер, третья («Юрчику привет от Юрчика!») — сказочная, героями ее являются птицы. Эта книга — о любви ко всему живому на земле, и прежде всего — к детям и животным.
Автор считает книгу «Триада» лучшим своим творением; работа над ней продолжалась около десяти лет. Начал он ее еще студентом, а закончил уже доцентом. «Триада» – особая книга, союз трех произведений малой, средней и крупной форм, а именно: рассказа «Кружение», повести «Врачебница» и романа «Детский сад», – объединенных общими героями, но вместе с тем и достаточно самостоятельных. В «Триаде» ставятся и отчасти разрешаются вечные вопросы, весьма сильны в ней религиозные и мистические мотивы, но в целом она не выходит за рамки реализма.
Поскольку в моей душе чувства сплетаются с рассудком в гармоничную суть, постольку и в этой книге проза сплетается с поэзией в прочную нить мысли. Благодарность за каждого встречного и невстречного, за замеченное и подсказанное, за явное и предвкушаемое – источник жизни, слова, вдохновения. Чувства людей моих веков исповеданы моим словом в этой книге. Малые прозаичные исповеди великих человеческих судеб…К тебе, читатель…
«Если бросить беглый взгляд на темы, которые вдохновляют творчество современных композиторов, на те формы в которые вылилась их музыка, то получится впечатление совершенного хаоса. Тут и глубокомысленные поэмы из области современных философских исканий, рядом с ними примитивная романтика и социальная драма, тонкие импрессионистские наброски и строгая, чистая, в смысле стиля, камерная музыка, музыка на социалистические темы и догматические религиозные композиции. Но стоит только глубже нам всмотреться в это пестрое многообразие явлений современной музыкальной жизни, и мы без труда заметим одну общую черту, свойственную всем жизнеспособным музыкальным произведениям наших дней.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Из-за угла немого дома траурной тумбой «выхромала» старушка в черном. Заваливаться вправо при каждом шаге мешала ей палка с резиновым копытом. Ширх-ширх-ТУК! Ширх-ширх-ТУК! – Двигалась старушка в ритме хромого вальса. Я обрадовалась. Старушка не может уйти далеко от места проживания, поэтому точно местная, и, стало быть, знает каждый тупик!..».
Владимир Минач — современный словацкий писатель, в творчестве которого отражена историческая эпоха борьбы народов Чехословакии против фашизма и буржуазной реакции в 40-е годы, борьба за строительство социализма в ЧССР в 50—60-е годы. В настоящем сборнике Минач представлен лучшими рассказами, здесь он впервые выступает также как публицист, эссеист и теоретик культуры.
В книгу словацкого писателя Рудольфа Яшика (1919—1960) включены роман «Мертвые не поют» (1961), уже известный советскому читателю, и сборник рассказов «Черные и белые круги» (1961), впервые выходящий на русском языке.В романе «Мертвые не поют» перед читателем предстают события последней войны, их преломление в судьбах и в сознании людей. С большой реалистической силой писатель воссоздает гнетущую атмосферу Словацкого государства, убедительно показывает победу демократических сил, противостоящих человеконенавистнической сущности фашизма.Тема рассказов сборника «Черные и белые круги» — трудная жизнь крестьян во время экономического кризиса 30-х годов в буржуазной Чехословакии.
Это своеобразное по форме произведение — роман, сложившийся из новелл, — создавалось два десятилетия. На примере одного братиславского дома, где живут люди разных поколений и разных общественных прослоек, автор сумел осветить многие стороны жизни современной Словакии.
Ян Козак — известный современный чешский писатель, лауреат Государственной премии ЧССР. Его произведения в основном посвящены теме перестройки чехословацкой деревни. Это выходившие на русском языке рассказы из сборника «Горячее дыхание», повесть «Марьяна Радвакова», роман «Святой Михал». Предлагаемый читателю роман «Гнездо аиста» посвящен теме коллективизации сельского хозяйства Чехословакии.