Мастер ветров и вод - [64]

— Какое чудо? — хором спросили мы с Марком.

— Катя сама рассказывала: как только она все эти фигурки расставила согласно вашим указаниям, то...

— То?!!

— У пациентки пульс появился, нитевидный сначала, а потом все лучше и лучше. Тут уж всю реанимационную бригаду подняли: адреналин, дефибриллятор, непрямой массаж сердца. Вернулась с того света ваша Софья Вязова. Истинным чудом вернулась. Только вот в сознание она пока не приходит. У меня к вам просьба будет огромная: никому не рассказывайте об этом инциденте.

— Никому не расскажем, — вздохнула я. — Только вот в чем проблема: кто-то об этом уже знает. Кто-то, кто позвонил мне вчера на мобильный и сообщил, что Соня находится в состоянии клинической смерти. Это у вас в клинике стукач завелся, вы уж его сами вычисляйте...

— Вычислим, — заверила нас доктор Саблина. — Теперь у вас больше нет к нам претензий?

— Никаких, — развела я руками. — Только уж, пожалуйста, вылечите Соню. Я не хочу снова ее потерять.

— Не волнуйтесь, не потеряем, — сказала доктор Саблина. — Теперь у нее все в норме. Видно, ваши талисманы и вправду помогли. Мы уж теперь думаем: может, для всех больных в нашей клинике такие талисманы завести — быстрей все выздоравливать начнут...

— Заведите, — кивнула я. — Собачки, черепашки и пирамидки во всех экзотических магазинах есть. Кстати, Соня — совладелица одного из таких магазинов. Так что вам прямая выгода ее вылечить. Представляете, сколько она просто так, в благодарность, подарит вашей клинике талисманов?..

Клинику мы с Марком покидали, будучи в состоянии потрясенности и ошарашенности.

— Только не говори мне, что фэн-шуй может вытащить человека с того света, — предупредил меня Марк.

— Но ты же сам видел!

— Видел, но не убежден.

— До чего же ты упертый!

— Беру пример с тебя. Ты тоже упрямая. И не только в вопросах, касающихся фэн-шуй.

— Ладно. Отвези меня в особняк Сони.

— А может, лучше поедем ко мне?

— Марк, прекрати!

— Я только хотел предложить кофе с тостами или бутербродами.

— Нет, Марк, спасибо, но... Я отвечаю перед Соней за целость и сохранность ее дома. Мое сердце не выдержит, если я увижу, что дом взломан и ограблен. Я уже заранее начинаю трястись.

— Не волнуйся, я буду рядом с тобой, — обнадежил меня Марк. — В конце концов, одной тебе в таком особняке просто не выжить. Нужно крепкое мужское плечо и заботливая рука.

— Мерси, — только и сказала я.

А через две недели Соню выписали из больницы. Мы встречали ее роскошным обедом и не менее роскошными букетами цветов, но Соня все это проигнорировала. Скользнув равнодушным взглядом по моему радостному лицу, она сказала: «Привет» — и заперлась у себя в комнате.

И вот что странно. Соня не взяла из больницы ни одного принесенного мной талисмана — ни собачек, ни черепаху, ни хрустальную пирамидку... Взяла только трех звездных старцев — так и появилась в доме, держа эти куклы, будто сверток с младенцем.

— С ней что-то не так, — сказал Марк о Соне.

— Разумеется, не так, — огрызнулась я. — Человек такое пережил. Ей бы теперь не помешал санаторий...

Но через некоторое время начались такие события, которые заставили меня позабыть о санатории...

Только три звездных старца, три фарфоровые куклы с милыми личиками по-прежнему улыбались, словно готовились открыть нам, людям, некую удивительную тайну.

Глава четырнадцата ПЕРЕСТАНОВКА

Меняют города, но не меняют колодец.

И Цзин

— Мне не нравится эта мебель, — сказала Соня накануне за ужином. — Я хочу все изменить.

Мебель, о которой шла речь, находилась в гостиной и выглядела как витрина ювелирного магазина — в смысле сияла, очаровывала и не давала подступиться. Раньше Соня на этот гарнитур надышаться не могла. С чего теперь такое недовольство?

Соня вот уже почти месяц как вышла из больницы. И хотя срок это небольшой, за месяц после операции на сердце вряд ли можно прийти в стопроцентно здоровое и бодрое состояние, но все-таки... С Соней творилось что-то странное. Она подолгу спала, а просыпаясь, все равно выглядела вялой и сонной; из еды предпочитала только творог и кефир и становилась сама не своя, если я включала телевизор или музыкальный центр. Я понимала — Соня перенесла тяжелую болезнь, даже клиническую смерть, но ведь надо возвращаться к жизни, а не бродить бледным призраком по всем комнатам. Соня была равнодушна к книгам, газетам и модным глянцевым журналам, яркие страницы которых, по моему мнению, способны восстановить хорошее настроение даже у дамы, страдающей депрессивным неврозом. Я несколько раз на дню старалась вовлечь Соню в разговоры, значимые и незначимые беседы, но она отвечала односложно, чувствовалось, что ни я, ни мои разговоры ей не нужны. Девочки-студентки, которые приходили убираться в Сонином особняке, и те почувствовали перемены в Сонином характере, стали халатно относиться к своей работе, а одну из девиц я буквально поймала за руку, когда она пыталась прикарманить одну Сонину безделушку из белого янтаря! Это что же творится на свете, господа!

Пришлось мне самой быть и за уборщицу, и за повара, и за психотерапевта (хотя последнее в силу замкнутости Сониного характера было практически неосуществимо). Меня это не утруждало, но ставило в неловкое положение. Я ощущала себя чужой в чужом доме, странным атрибутом этого особняка, до которого нет дела хозяйке.