Мастер - [18]
- Нет, - покачал Леонид головой.
- Ну тогда «Женитьба Бальзаминова»?
- Нет-нет. Я не актер. И вообще ко всему этому, - Леонид покрутил ручку воображаемого киноаппарата старинной системы. - Словом, не имею отношения.
- Вот как! - изумился попутчик. - А я-то думал…
Ну да, это же известный комик. Тут знаменитости бродят запросто. Их тут пруд пруди. А он, Леонид, как-то это выпустил из виду.
- Провел на студии полжизни и, пожалте вам, заблудился - сказал актер. - Здесь наверняка есть комната, куда пока не ступала нога человека. Впрочем, это еще заметил Эйзенштейн.
Когда он выбрался на старое место, съемки были закончены и за актрисой надо было бежать вдогонку.
Он настиг актрису почти у ворот. Под ее глазами, на щеках лежали остатки грима, а возле губ горькие морщины - при таком-то юном возрасте, - но все равно она казалась невероятно красивой. Такого чуда он еще не встречал.
Актриса смотрела вопросительно. Он, наконец, стряхнул чары и представился. Тогда в ее глазах мелькнуло недоумение.
- Из милиции? В чем, собственно, дело? - спросила она.
- Вы знаете Володина Семена?
- Кто он? Тоже милиционер? Что с ним?
- Ничего особенного. Так вы знакомы, значит? Только он вообще-то таксист.
- Семен Володин? Среди таксистов такого знакомого нет, - сообщила она, подумав, добавила с готовностью: - О ком-нибудь другом - пожалуйста.
- Спасибо, - сказал Леонид. - Но нас интересует Семен Володин, водитель такси.
- Ничем не могу помочь. Он что-нибудь украл? - оживилась актриса.
- Почти что. Но вот что тогда непонятно. У него ваш автограф.
- Это становится интересным, - сказала актриса и взяла Леонида под руку.
Они вышли за проходную.
- «Образчику галантности и супермену», - процитировал Леонид.
- И что только я не писала! - сказала она с удовольствием.
- Случайно не запомнили, кому писали это?
- Господи, и кому я только не писала! - сказала актриса, вздохнув. - Иногда нет спасу, лезут прямо толпой с открытками. Когда-нибудь отвалится рука, ей-богу.
- Но это-то индивидуальный случай, если уж вы кое-что заметили. Ну, то, что он супермен и необычайно галантен, с другой стороны.
- В самом деле, значит он из знакомых, - засмеялась актриса.
На них оглядывались, черт побери! Леониду было приятно это. Они вышли на проспект, и Леонид остановил такси.
- Я вас подвезу.
- Вот видите, галантные мужчины не такая редкость. Где уж тут запомнить всех галантных! - сказала она, устраиваясь в машине.
- Ну, а если подумать?
- Разве что. Попробуем.
Мерно шумел мотор. Актриса сосредоточенно прикусила губу.
- Блондин, такой широкоплечий, - сказал он, имея в виду внешность Семена. Наводить не полагалось, но у Леонида был свой расчет.
- Исключено. Он не мог быть блондином. Блондины мне не симпатичны, - сказала она.
На это Леонид и надеялся. На то, что женская память очень принципиальна в отборе материала.
- Вот что, он был брюнет. Теперь я вспомнила, - обрадовалась актриса.
Словом, это было на съемках. Съемки шли на Бульварах, когда на головы свалился оглашенный ливень и всех загнал в стеклянное кафе. Режиссер изрыгал проклятья, но на улице стоял плотный столб воды, бог уж знает, сколько километров в поперечнике.
Вот тут он появился, этот брюнет. Он влетел в кафе как ошпаренный, сделал «бр-р», отряхнулся гибким кошачьим движением и, мельком оценив обстановку, подсел к ней за столик.
То, что он узнал ее, сомнений не было. За столом не оставалось мест, но он прихватил по дороге свободный стул, подсел и с ходу начал флиртовать.
Ее, сказала актриса, покоробила такая фамильярность. Но вскоре выяснилось, что это супермен, заранее уверенный в своем полном превосходстве над окружающими. Это было смешно. И так как за столиком скучали, пережидая ливень, все были рады возможности развлечься. Тем более супермен не блистал умом и каждой очередной репликой давал новый повод для нового веселья.
А парень из кожи лез. Изображал из себя удава, смотрел тяжело и пронзительно, гипнотизировал жертву. И старался под шумок назначить свидание.
Потом ливень исчез так же неожиданно. Словно сорвали завесу. Режиссер проглотил таблетку валидола для упрочения сердечных сил и погнал всех наружу с новым энтузиазмом.
Но кафе было отрезано от внешнего мира. Для женщин по крайней мере. Возле кромки тротуара разлилась широкая грязная лужа. Она благодушно дымилась на солнце. И не было ей ни конца ни края. Женщины, как водится, завизжали, мужчины потерли затылки, а режиссер ударился в дикую ярость.
И тут отличился брюнет. Он подхватил актрису на руки и ступил в середину лужи прямо в модных туфлях под всеобщий восторг постановочной группы. Актриса только успела удержаться за его широкую, твердую шею. Будто гранитную колонну - такое было впечатление.
- Килограммчиков пятьдесят семь - шестьдесят, - произнес он, почти угадывая ее вес.
Выбравшись на тротуар, этот нахал придержал актрису на руках несколько дольше, чем разрешало приличие. И ей пришлось немного выйти из себя.
- Но завтра у Пушкина, - потребовал непрошеный кавалер, ставя тем самым условие.
- Ни в коем случае, - сказала она - Отпустите сейчас же меня.
- Ну ладно, тогда хотя бы это, - сказал он, отпустив актрису.
