Мастер Лабиринта - [19]

Далёкие-далёкие, ровно горящие во тьме. Красноватые из-за расстояния и облаков пыли... Нет. Не звёзды. Слишком далеко. Слишком их мало. Галактики. - Я всматривался до рези в глазах, и точки вытягивались в пятнышки и овалы.

Мама, как и я, застыла, обхватив себя руками за плечи, но смотрела не на звёзды, а в пол. За спиной прямого Андрея, Лиан, как ангел-хранитель, обняла моего брата за талию. Отец запрокинул голову вверх. Его напряжение передавалось нам, переходило в нас. Даже боль в шее и нытье в коленях. Пульс отдавался в горле - громко и медленно.

Ещё одно красивое, но скучное рыбослужение: отец проецирует картинку, украденную или купленную его людьми, на стены и потолок храма - как на полотно. Его сознание автоматически достраивает её до целостности, наши - усиливают и помогают удерживать, а слепок общих квалиа передаётся по цепи дальше - до рецептора Рыбы. Если место верное - устройство храма зафиксирует отклик и оборвёт соединение: чтобы Рыба не явилась к нам в дом.

Риск пренебрежимо мал.

Тонкое назойливое чувство: как будто холодные пальцы трогают поясницу. Хотелось прижаться лопатками к стене, чтобы стереть невидимое касание, или обернуться, чтобы убедиться: никто не напрягает лапы для прыжка

Пятнышки галактик неуловимо сместились. Меня накрыло мучительное ощущение складывающейся картинки. Так бывает, когда просыпаешься в незнакомом месте. Сначала не знаешь где ты. Потом - знаешь.

Я понял, где я.

Это место, которое рисовали монахи. Которое завершил я, прежде чем случился выброс. Немного с другой стороны, и только небо, без планеты - но Рыба увидит, что это ТО, и найдёт ещё один общий, помимо рисунка, элемент. Меня. Я был там, я сейчас здесь. Она тоже сейчас явится.

Я метнулся к отцу и сорвал с него повязку джаута. Металлическая застёжка раскрылась, хлестнув его по уху - а меня по пальцам.

Отец качнулся, дезориентированный потерей контакта. Я отскочил, и он промахнулся, хватая меня за плечо.

Звёздное пространство вокруг нас потускнело и покрылось белыми и розовыми разводами.

- Ты...! - Тяжёлый хриплый выдох. Лирнов вытянул вперёд руку, ладонью вверх. Требуя, чтобы я отдал джаут. - Немедленно.

Я попятился. Обмотал джаутом запястье и спрятал руку за спину.

В ушах гудел пульс, тело заливал густой парализующий ужас. Я отступал от Лирнова.

- Ольгерд, перестань, что ты делаешь...? - мама.

Джаут был противно тёплый, согретый кожей отца.

Нужно что-то сказать. Нужно что-то сказать, чтобы он не понял, что я знаю, чтобы не понял, почему я прервал. Чтобы он не понял, где я был.

- Нет. Меня достало. - Лепет из непослушного горла. - Хватит с меня ваших поисков.

- Вернулся на своё место! Повязку мне. Быстро! - От крика Лирнова задрожал пол. Или мои колени. Он шагнул за мной, с вытянутой рукой - уверенный, что я подчинюсь.

Я пятился к двери. Лирнов взял в сторону, чтобы обойти меня и не дать выскочить из храма. Он в два раза тяжелее, и у него руки длиннее.

Может быть, я не прав, может быть, ничего не случится... Я бы был даже рад, если бы Рыба влезла ему в голову, и выела мозги. Но здесь мама.

Нельзя, чтобы он продолжал.

- Где мои работы?! - Держа руки за спиной, я ощупью искал контакты на ленте джаута. - Куда вы дели мои рисунки?

Андрей двинулся с противоположной стороны, зеркально отцу - они окружали меня.

- Олег, ты в себе? - Зло спросил брат. И, совсем иначе, почти мольба: - Хватит.

Отец и Андрей замерли, когда я наконец нащупал крюкообразные выступы на ленте.

- Сколько ваша разведка над этим работала? Полгода? - Я подцепил контакт ногтем. Он меня убьёт, если это я сделаю. Лирнов меня убьёт. - Я три месяца над Золушкой работал! Где моя картина?!

- Если ты сейчас... - Прорычал Лиров.

- Почему? Чем я вам мешаю? Я не вторгаюсь в ваши дела, я не общаюсь с журналистами, я не участвую НИ В ЧЁМ. Почему вы уродуете мою жизнь?!

Пальцы вспотели и ноготь соскользнул. Я зацепил ещё раз - для страховки. Я боялся дёрнуть, боялся испортить джаут. Он дороже отцу, чем мы все. Крохотный крюк сам выпал мне в ладонь. Я бросил его на пол и наступил - как на насекомое.

- Потому что ты неблагодарный выродок! - Шея Лирнова, а затем лицо, налились багровым. - Мелкий неблагодарный выродок, которому важнее мазня, чем выполнение обязательств. Обязательств, перед семьёй! Что ты, я тебя спрашиваю, полезного сделал? Где результат?! Я не собираюсь терпеть, я говорил тебе!

Пятясь, я сорвал микроприсоску и раздавил ещё одну микросхему. Чем больше я уничтожу - тем дольше будут восстанавливать прибор.

- Вместо учёбы, дрочишь на порнографию! Ты извращённый выродок, которого я не потерплю...!

- Что? - Стена толкнула меня в спину, и я прижался к ней.

- ...как рыбий смерд! Хочешь жить как раб? Пожалуйста. Но прежде я тебя в отделе этики сгною. Ты, позорище! Отдай джаут - и чтоб я тебя не видел!

- Порнография?

- Не строй из себя идиота. Хватит с меня. Каракули твои с непристойностями! Что, мало тебе мать денег даёт? На дворец не хватает? Педофилия дорого стоит?

У меня есть наброски обнажённых женщин и мужчин, срисованные из альбомов. Но не детей. Только... Золушка бежит сквозь лес, её одежда изорвана, и ей лет четырнадцать. Надо ли быть взрослым, чтобы быть педофилом?