Мастер иллюзий - [14]

Я ему сказала, что посторонних к нам в ресторан не пустят. Рыжик явно опечалился, но, по-моему, он это переживет.

Первую половину воскресенья я провела в салоне красоты – макияж, маникюр, прическа, все такое. Из волос сплели какую-то клумбу и залили лаком так, что я чувствовала себя в железном шлеме, и с ужасом думала, как все это буду вечером расчесывать. Ну ладно, раз в жизни можно и потерпеть. Мама советовала надеть платье прямо в ресторане, но я представила, как повезу огромный шуршащий чехол в метро, а потом буду переодеваться неизвестно где, и решила – поеду прямо в платье. Не одна я такая – выпускные идут по всему городу. В конце концов, до Крестовского всего пять или шесть остановок на метро.

Незаметно наступил ясный, удивительно теплый вечер. Я шла мелкими шагами, выпрямив спину, словно приготовившись к танцу. Платье шуршало, липло к ногам, обязывало к изящной походке. В руках я несла пакет с бальными туфлями. Меня переполняло ощущение полной гармонии со вселенной. Воздух был свежий и душистый – начиналась пора цветения. Черемуха уже облетала, как всегда удивляя контрастом легких, трепетных соцветий и тяжелого сладкого запаха. От кустов зацветающей сирени веяло сложным обволакивающим ароматом, похожим на какие-то старинные духи; из дворов тянуло кисло-сладким яблоневым цветом. Не говоря уже о простом вкусном запахе оттаявшей земли и горького дыма сожженных прошлогодних листьев. И забытый за зиму звук – музыкальный, шелковый шелест молодой листвы.

Я спустилась в переполненное метро. В толпе то и дело мелькали нарядные выпускники в костюмах и светлых платьях. В вагоне я и какая-то девчонка в оборках и рюшах долго исподтишка рассматривали наряды друг друга, потом не выдержали и обменялись веселыми взглядами.

На «Сенной» надо было пересаживаться на другую линию. Сворачивая в переход, я прошла мимо парня, который сидел на полу возле стены, уткнувшись лицом в колени. Когда я оказалась напротив него, он поднял голову и посмотрел на меня. Я встретилась с ним взглядом, и меня бросило в жар и холод. Сердце затрепыхалось как сумасшедшее. Я узнала Сашу Хольгера.

Он был такой же, как в далеком детстве, после болезни. Бледный и худой, будто скелет. Щеки запали, глаза обведены темными кругами. Пепельно-русые волосы, раньше всегда коротко подстриженные, отросли до подбородка и спутанными, слипшимися прядями падали на лицо. Выглядел он, словно не менял одежду несколько дней. Лицо совершенно бескровное, взгляд мутный, блуждающий.

– Привет! – автоматически выпалила я, остановившись.

Саша не ответил. Мне показалось – он даже не узнал меня. Господи, что это с ним?!

– Я вот на выпускной еду, – сообщила я с наигранной жизнерадостностью. – На Крестовский. А у вас уже был выпускной?

Ответа я снова не получила.

– С тобой как, все нормально?

Опять молчание.

Мне стало неловко, и даже как-то страшновато. На миг я пожалела, что остановилась и заговорила с ним. Ясно же, что у человека проблемы – так зачем мне в это лезть? Кто он мне – родственник, бойфренд? Так, старый знакомый, мы и не дружили даже… Попрощаться и пойти своей дорогой.

– Уходи, – вдруг сказал Саша едва слышным, хриплым голосом. – У меня все нормально.

Не скажи он этого, я может, так бы и сделала.

– Да врешь ты все, – сказала я, опускаясь на корточки напротив него. – Я же вижу. Тебе что, плохо? Хочешь, врача вызову?

– Только не врача. Блин, сказал же, уходи.

– Эй, ну-ка, что там у тебя?

Я наконец увидела, что Саша прижимает к животу какую-то тряпку, вроде грязного полотенца.

– Покажи! – потребовала я и потянула тряпку на себя. Он не стал сопротивляться. Видя, как послушно разжались его худые пальцы, я вдруг сообразила, что у него просто нет сил.

Футболка на его животе была разрезана сверху донизу, полотенце насквозь пропитано кровью.

У меня неожиданно закружилась голова. Метро как будто изменилось – все куда-то пропало, звуки отдалились… Я забыла, где нахожусь, куда еду – во всем мире остались только я и бледный как мертвец парень, истекающий кровью.

– Как это ты? – залепетала я испуганно. – Кто это тебя…

– Да плевать, – сказал Саша тихо, с досадой. – Фигня, царапина. Это мои проблемы. Иди, я сам разберусь.

Момент растерянности прошел. В следующий миг я была уже собрана, полна сил и готова действовать.

– Сиди, не двигайся! Где тут ближайший медпункт?!

– Геля, ну не надо! Мне нельзя к врачу!

Саша попытался произнести это угрожающе, но получилось жалобно. Вид у него был такой затравленный, что у меня защемило сердце от жалости.

Я не стала настаивать – нельзя так нельзя. И быстро нашла другой вариант.

– Поехали к нам! За пятнадцать минут доедем, и мы с мамой тебя перебинтуем. Полежишь, придешь в себя. Вставай!

Я помогла Саше встать. Он сумел подняться, но тут же потерял равновесие и тяжело навалился на меня. От него пахло куревом и потом, и каким-то жутким металлическим запахом – наверно, именно так пахнет кровь, когда ее много. Я подхватила его и потащила к платформе, поражаясь, как такой худой парень может быть таким тяжелым. Подошел поезд. Шатаясь как пьяные, мы ввалились в вагон.

– Уступите место, человеку плохо! – громко сказала я. Никто из пассажиров даже не шевельнулся. Я поняла, что не удержу Сашу, и отпустила его возле дальней двери. Он сполз по двери и, кажется, потерял сознание. Кровавая тряпка, которую он так и прижимал к животу, упала на пол. При виде нее меня снова замутило.