Мастер и мяч. Честный футбол Федора Черенкова - [8]

Б.Орлов, общественный корреспондент газеты «Воздушный транспорт»: «Черенков – это личность на футбольном поле и вне его. В Федоре болельщики признали личность целеустремленную и целостную, приметили в нем редкую для многих спортсменов отзывчивость, доброту, участливость к товарищам, к команде, к окружающим людям».

…Интересно, исправно ли служит еще тот импортный модный телевизор, подаренный однажды Федором какому-то совершенно незнакомому ему болельщику, который пробился к нему за автографом и в случайно возникшем разговоре посетовал, что его сломавшийся «Рекорд» лишил всю семью удовольствия видеть любимый «Спартак» в прошедшем турнире?

Вадим, болельщик из Липецка: «Федя, мы никогда не забудем «Астон Виллу» и все, что ты сделал в тот год в ущерб собственному здоровью…»

Просто болельщик из Красноярска: «В то время моими кумирами были «Динамо» (Киев) и Заваров с Блохиным. Но у «Спартака» мне всегда нравился Федор своей тонкой, умной, интеллигентной игрой. Когда играли киевляне и «Спартак», я не «болел», а наслаждался игрой».

Геннадий Темичев, от имени болельщиков: «Уважаемый Федор, Вы достигли больших высот в футболе, но остались добрым и скромным человеком. Болельщики любят и помнят Вас.

Футбольный матч – спектакль,

И каждый в нем – артист.

Роль главная – твоя,

Но ты к тому же воин.

Любимец публики,

Народный футболист.

Ты званья этого

Высокого достоин».

Алексей, болельщик из Москвы: «Я никогда не забуду, как мальчишкой плакал на прощальном матче Федора, как плакал весь стадион, взрослые и пожилые люди. Плакали, понимая, что дописана золотая страница российского футбола. Что никогда больше не взорвется не вскочит на ноги стадион при виде очередного шедевра Федора Вас до сих пор любят и помнят, Вы должны быть на виду, быть приме ром преданности стране и клубу».

Николай Озеров: «Спасибо, Федор, что всегда играл с душой!»

«…Иное зерно упало на добрую землю и принесло плод»

…Их взгляды столкнулись, утонули один в другом. Проницательные, спрятанные в таинственности седых бровей и мудрости морщин глаза встретились с глазами детскими – настороженными, открытыми, ясными. Они говорили на только им понятном языке: один наставлял, одарял, предостерегал и сожалел, другой – внимал. Лежащий между ними мяч не разделял их, а помогал осознать важность встречи – крепко, надежно, навсегда.

– Возьми. Он будет принадлежать тебе, а ты – ему. Люби, цени и береги его – и он будет исполнять все твои желания. Его можно бить, бросать в грязь, наступать на него жесткими шипами, «срезать» и «подрезать», но если ты будешь в обращении с ним умел и нежен, дерзок и находчив, он всегда будет предан тебе. Тебе будет и страшно, и одиноко, и больно. Но ты познаешь восторг и упоение высоко летящей птицы. Дружи с мячом, сынок, – и ты исполнишь себя в жизни, ты состоишься.

Вспотевшая детская ладошка робко прикоснулась к теплому круглому кожаному боку. Погладила. Прижала к щеке.

– Я понял…

Так они встретились – Мастер и Мяч.

Александра Максимовна Черенкова, будто угадывая что-то значительное для будущего своего сына, хорошо помнит эту встречу. Помнит, как в их недавно полученную, отдельную (после коммуналки) квартиру в Кунцеве пришел пожилой седоватый мужчина – она видела его во дворе их прежнего дома. По строгому аскетическому овалу лица, сдержанным манерам и серьезным, умным глазам она считала его учителем. Видела не раз, как пристально наблюдал он за играющими в футбол во дворе дома ребятишками. Кто он был на самом деле, не знает. В руках неожиданный гость держал новенький кожаный мяч – вещь по тем временам дорогую, не у каждого мальчишки имеющуюся. «Пришел к Федору. Подарок ему хочу сделать. Долго тебя искал. Нашел-таки. Держи, дружок!»

И пока старик объяснял смущенной матери, как маленький Федор удивлял его своей игрой в мяч, как здорово у него, худенького, но ловкого, все получалось, каким он может стать хорошим футболистом – оробевший мальчик молча, не отрывая взгляда, будто завороженный, смотрел на «пришельца» серьезно и восторженно, а мяч прижимал почему-то к щеке, как прижимают ладонь близкого, бесконечно дорогого человека…

Начальные свои «футбольные» не шаги еще, а шажки Федя сделал в московском кунцевском дворике, где гонял мяч до темноты, не взирая на непогоду, синяки на коленках и жалобы жителей первого этажа. Среди игроков он был самый маленький и по возрасту и по комплекции – чтобы получать поменьше тумаков и подольше самому «покатать» мячик, приходилось изворачиваться всеми мыслимыми и немыслимыми способами. К тому же дворик был короткий и узкий, чтобы на таком «пятачке» обыграть нескольких ребят и забить гол, мячом нужно было владеть отменно. И если он при своих более чем скромных габаритах не дал себя затоптать в горячих уличных баталиях, это целиком за счет феноменальной техники обращения с мячом. Первые его уроки ловкости приходилось часто переживать маме: «Вижу, один мальчишка начал охотиться за Федькой, все остановить его норовил. Однако не тут-то было. В один из моментов сын так увернулся, что тот со всего хода врезался в борт». Отец поощрял спортивные увлечения сына – первым его стадионом был длинный коридор старой коммунальной квартиры, где двухлетнему Феде отец привязывал к валенкам коньки и учил ходить в них, а потом и бегать по полу. Тут же, в коридоре, мальчик учился жонглировать маленьким мячом. Отец часто устраивал Феде лыжные походы, научил кататься на велосипеде. Шестилетним он впервые взял сына в Лужники, на игру любимого «Спартака», именно благодаря отцу зародилась у Федора и его младшего брата Виталия преданность клубу, за который всю жизнь «болел» отец. Федор Егорович – потомственный рабочий, всю жизнь посвятивший нелегкому труду на кожевенном заводе и заводе легких сплавов, умер, когда Феде было шестнадцать лет, и весь груз забот о семье взяла на свои плечи мама, работавшая простой рабочей на кожевенном заводе. Было трудно и физически, и материально, но именно мама настояла на том, чтобы Федя продолжил учебу и по-прежнему ездил на тренировки в Сокольники. Отработав заводскую смену, исполнив все материнские и отцовские обязанности по дому, вечером мама непременно встречала его у подъезда, а утром с неженской непоколебимостью будила сына пораньше, чтобы он приготовил школьные уроки. «По-моему, мама каждый день совершала маленький подвиг ради детей», – скажет повзрослевший Федор. Мама никогда не ходила на матчи своего знаменитого сына, но, ничего не говоря ему, смотрела игры по телевизору, и, когда его толкали или сбивали с ног, выключала телевизор, потому что ей самой становилось больно…