"Мастер и Маргарита". Гимн демонизму? Либо Евангелие беззаветной веры - [16]

Примером такого рода психо-механических подвижных конструкций, вампирически работающих за счёт энергетики читателя, являются “Бесы” Ф.М.Достоевского, который и сам признавал, что этот его роман — результат конструирования сюжета с наперёд заданными итогами [49]. У М.А.Булгакова же в “Мастере и Маргарите” получилось взаправду «как в жизни», но никак не мёртвая вампирическая психо-механическая конструкция.

Поэтому, прежде чем перейти к рассмотрению вложенного сюжета «про Пилата», надо перечислить основных персонажей всего романа, непосредственно соприкасающихся с этим сюжетом:

· прежде всего, это анонимный рассказчик, которому автором дано быть свидетелем развития всех сюжетных линий современности, просматривать сны других персонажей, читать их мысли, а потом рассказывать об этом, переплетая различные сюжетные линии между собой;

· Воланд, представляющий собой образ Сатаны, сложившийся в психике самого М.А.Булгакова на основе неформального богословского образования в семье и его собственных наблюдений за потоком событий в реальной жизни;

· мастер, суть которого ясна без особых пояснений: занимался наукой, впал в «кризис жанра», в результате чего от научных исследований отошёл и начал разрешать свои нравственно-мировоззренческие проблемы (осознаваемые и не осознаваемые им внутренние противоречия в психике) в художественном творчестве, что привело его ещё к одному кризису, в котором он и увяз безысходно;

· Маргарита, к интеллектуально-рассудочной разработке и обеспечению сюжета «про Пилата» сведениями о фактах религиозной истории человечества — отношения не имеет: по отношению к этому сюжету — она один из первых увлечённых им читателей и, возможно, — непосредственно вдохновлявшая мастера на творчество «муза», поскольку психологически, и прежде всего эмоционально, мастер был зависим от неё почти что полностью.

· Иван Понырев, носитель литературного псевдонима «Бездомный», которого можно было бы именовать параллельно его основному псевдониму и вторым псевдонимом: Дурдомный.

Но если это были персонажи, которых по отношению к сюжету «про Пилата» можно назвать первичными, то в самой этой сюжетной линии есть и вторичные персонажи, не в том смысле, что они обладают второстепенной значимостью, а в том смысле, что они сами — такие, как они предстают в романе, — порождение названных первичных персонажей: Воланда, Бездомного, мастера, от лиц которых в романе происходит изложение сюжетной линии «про Пилата». Вследствие этого вторичными персонажами оказались сам Пилат, Иешуа, Левий Матвей, глава санхедрина (синедриона — в другой транслитерации; в переводе на русский — верховный совет) первосвященник Каифа [50]. Поэтому следует различать, когда о ком-то из них говорит анонимный рассказчик (свидетель всему им описываемому), а когда о них же говорит кто-то другой из первичных персонажей. При этом все первичные персонажи, связанные с сюжетной линией «про Пилата», объединены некими общими для них массивами информации, свойственной как психике самого М.А.Булгакова, так и доступной через эгрегоры, на которые она была замкнута. На основе массивов этой информации действуют первичные персонажи, и из них они выбирают сведения о вторичных персонажах, сообразно приданным им М.А.Булгаковым нравственности, мировоззрению, алгоритмике психики и прочим личностным возможностям каждого из первичных персонажей. В основе этих массивов информации лежит как реальная история (большей частью памятная эгрегориально), так и её отображение в исторических мифах, свойственных культуре человечества, которые во многом отличаются от реальной истории, поскольку мифы выражают осмысление истории людьми, а не Божий Промысел, осуществляющийся в глобальном историческом процессе, в предопределении его смысла самим Богом.

В результате сюжетная линия «про Пилата» складывается как взаимоприемлемый компромисс между первичными персонажами, и в ней находит своё отображение — неброское, как и в реальной жизни [51], — Промысел Божий; точнее не сам Промысел как таковой, а харaктерно-образное представление о Промысле, сложившееся в психике М.А.Булгакова, соответствующее сказанному в гл. 19 3-ей книги Царств и отображённое им в сюжет романа.

Ни Воланд, ни Дурдомный, ни мастер — не оспаривают фрагментов сюжета, представленных двумя другими рассказчиками, а стечение обстоятельств таково, что персональные авторские права на роман «про Пилата» достаются мастеру, который запечатлел на бумаге то, что витало в коллективном бессознательном измышленного Булгаковым мира, в котором протекала жизнь первичных персонажей. При этом из них только сознание Воланда было современником описываемых в истории «про Пилата» событий, вследствие чего всё остальное можно рассматривать частично как сатанинские наваждения в психику уклоняющихся от водительства Божиего. Но поскольку и сам Воланд действовал в границах промыслительного попущения Свыше, то и его рассказ не бесполезен и не бессмысленен для тех, кто искренне целеустремлён обрести истину.

Конечно, Воланд скрыл из того, что ему было известно, всё, ознакомление с чем людей считал вредным для осуществления своих намерений как в отношении своих собеседников персонально, так и в отношении всего человечества. Где-то он солгал или предоставил возможность обмануться другим; что-то выболтал вредное для себя по гордыне, исходя из предубеждения, что «эти тупицы» не поймут сообщаемого им так, как дoлжно, утвердиться в каком мнении очередной повод Воланду немедленно же предоставил Берлиоз, направив свои стопы под трамвай. Что-то Воланд выболтал по ограниченности его миропонимания и ограниченной способности предвидеть последствия. Ну а главное: