Мастер харакири - [46]

Врач замер от растерянности.

В четырех метрах от дверей из темноты появился парень в кожаной куртке, с обрезом в руке.

– Ну что, ублюдок! На этот раз ты не уйдешь от меня.

Лешка наставил стволы обреза на Гуляева. Единственное, что удерживало его от выстрела, – это боязнь зацепить доктора. Встал, чертяка, прямо за Гуляевым.

Незаметно врач вытянул руку и нажал кнопку звонка, сигнал для милиционера вневедомственной охраны.

Гуляев обреченно опустил голову и медленно повернулся к Лешке, чуть приподнял руки на ширине плеч.

– Ты собираешься меня убить? Или сдать ментам? Выбирай.

Что лучше, Лешка и сам не знал, медлил, не стрелял.

– Ну, давай, решай. Или я к тебе подойду. Уж я-то знаю, как мне поступить с тобой, – зло произнес Гуляев и плюнул себе под ноги.

– А я решил, – сказал Лешка и направил стволы Гуляеву в голову. – Ладно, ублюдок, подыхай!

В этот момент дверь резко открылась, и из вестибюля выскочил молоденький милиционер с пистолетом на изготовку. Увидев, что Лешка собирается выстрелить в человека с поднятыми руками, ни слова не говоря, он выстрелил Лешке в грудь.

Лешку словно толкнули. Он отшатнулся назад, но еще стоял на ногах. Обрез упал на асфальт, и милиционеру не пришлось стрелять в него еще раз.

– Он вас чуть не убил, – сказал возбужденно милиционер Гуляеву, оправдываясь за выстрел.

Гуляев захохотал смехом нездорового человека и опустил руки. Обернулся к милиционеру.

Салага мент стоял от него буквально в метре.

– Спасибо тебе, – сказал он хлопающему глазами милиционеру. – Ты избавил меня от лишних хлопот.

Почти неуловимое для глаза движение рукой, и милиционер вздрогнул от удара в живот, хватанул ртом воздух.

Рывок ножа вверх, и на мышиного цвета кителе появилось большое кровавое пятно.

Майор Калинин с лейтенантом Шевелевым уже бежали к дверям больницы.

Увидев оперов, Гуляев забежал в вестибюль, схватил дежурного врача за волосы и, прикрывшись им, как недавно прикрывался Ксюхой, приставил к его животу нож.

– Тихо ты, – прошипел ему в самое ухо. – Не дергайся, если не хочешь, чтобы твои кишки расползлись по асфальту.

Калинин и Шевелев стояли и чувствовали себя бессильными перед этим убийцей. Он может преступить закон, плюнуть на все, потому что он вне закона. А они – нет, потому что – менты. И обоим стало обидно.

А Гуляев крикнул:

– Менты, если не хотите, чтобы я его замочил, бросьте свои «стволы». Ну! Кому я говорю, суки!

Калинин и Шевелев не ответили, как бы раздумывали, стоит ли выполнить требование убийцы?

И вдруг короткий, неуловимый взмах руки, и дежурный врач, истошно завопив от боли, схватился за правое ухо.

Ворот его белого халата залила кровь.

Убийца бросил к ногам оперов отрезанное ухо.

– Сейчас я раскрою ему пузо, если вы не бросите «стволы»!

– Нам лучше его послушаться, – сказал Калинин на правах старшего и, положив пистолет на асфальт, ногой отшвырнул его в сторону.

– Все, все, Гуляев. Не убивай его. Мы уже кладем «стволы» и отходим. Ты можешь уйти. Но не убивай врача, – крикнул майор и толкнул в бок Шевелева.

Тот тоже положил пистолет на асфальт.

Гуляеву нравилось, что менты подчиняются ему, и он подумал, как когда-то: «Все оказывается доступно и просто, если делать по уму».

– Поганые мусора! Вам никогда меня не взять. Потому что я умнее вас, – крикнул он ментам и расхохотался.

Толкая впереди себя врача и не выпуская из виду Калинина и Шевелева, Гуляев направился к оставленной возле забора «девятке». На Лешку он даже не посмотрел, понадеявшись, что тот мертвый. Не заметил, что тот, лежа на влажном от ночной прохлады асфальте, открыл глаза. Рука медленно, точно змея, поползла к обрезу.

И Калинин, и Шевелев заметили это, но не подали вида.

Проходя мимо брошенных пистолетов, удерживая левой рукой врача, чтобы тот не сбежал, Гуляев наклонился, поднял оба пистолета и, только выпрямился, прозвучал выстрел.

Он вздрогнул. Руки разжались. Нож и оба пистолета упали на асфальт.

Врач с диким воем кинулся назад к дверям больницы.

Лешка выстрелил, не поднимая головы. Краем глаза прицелился ублюдку в спину и понял, что попал.

К нему уже бежали.

– Ты не умирай. Потерпи, – гудел кто-то рядом.

Лешка не мог увидеть того, кто говорил. Смотрел и ничего не видел. Перед глазами черная пелена: и справа, и слева, и на небе. Кругом все почернело. И тело стало легкое, невесомое, будто перышко, кружась, летит куда-то.

Гуляев полз по асфальту к машине, оставляя за собой кровавую полосу. Стиснув до хруста зубы, оглянулся.

«Почему они его не достреливают? Оставили в живых, чтобы помучился?»

Он повернул голову и прямо перед собой увидел черные ботинки и серые брюки с узкой красной полоской.

– Мент! – с лютой ненавистью произнес он и уронил голову на асфальт.

Лешка открыл глаза. Он лежал на койке в больничной палате.

– Очухался? А мы уж думали, ты не вытянешь, – услышал он голос, повернул голову.

Возле него на стуле сидел майор Калинин.

– Вот вытянул, – слабым голосом произнес Лешка, пригляделся и почувствовал, как на лбу выступили капельки пота.

У противоположной стены лежал, пристегнутый наручниками к койке, Гуляев.

Протер глаза. Не ошибся ли? Точно. Это был убийца.

Гуляев, не подавая признаков жизни, лежал, уставившись в одну точку. Как труп.