Мастер артефактов - [35]

Аннев был уверен, что ему одному известно, что это за монета и какова ее ценность, но, по-видимому, он ошибся. Рыжеволосая женщина нежно потерла монету между большим и указательным пальцем, а когда взглянула на Аннева, в ее глазах орехового цвета стояли слезы. Несколько мгновений она всматривалась в лицо юноши, изучая его черты. Вдруг глаза ее расширились. Сначала в них появилось узнавание, а после – страх, и Луатас, ахнув, попятилась в сторону брата. Краснопал как раз сунул в ножны последний кинжал и легким шагом поспешил к сестре.

– Что такое, Луатас? – Он вопросительно взглянул на обоих и тут заметил в руке сестры монету.

Нахмурившись, артист взял кусочек металла и, осмотрев его с обеих сторон, поднял удивленные глаза на Аннева:

– Это ты ей дал?

Аннев кивнул.

Лицо актера озарилось улыбкой. Он облизнул губы, словно собираясь еще что-то спросить, но увидел телегу и подошедших к ней трех мальчишек и, кажется, передумал.

– Благодарим вас. – Краснопал сжал монетку в ладони. – Вы проявили поистине королевскую щедрость.

– Это всего лишь медяк, – смущенно пробормотал Аннев. – Навряд ли он столь уж ценен.

Мутноватые голубые глаза артиста несколько мгновений изучали лицо Аннева, затем Краснопал взял из рук сестры мешок и показал содержимое юноше: мешок был пуст. Аннев помрачнел.

– Не знаю, сынок, заметил ты или нет, но мы илюмиты. – Жонглер бросил кривой медяк в мешок. – Зрители вопят от восторга, но редкий из них благодарит нас монетой.

– Вот как?

В этот самый момент к ним подошли Шраон с Брайаном. Кузнец держал в горсти монеты. Довольно улыбаясь, он чуть подбросил их на ладони, демонстрируя мальчишкам звякнувший улов.

– Не бог весть какое богатство, но за вход в город заплатить хватит.

Кузнец повернулся к артистам и, прищурив единственный глаз, произнес:

– Приветствую. Вот это было зрелище! Вы, несомненно, талантливы, господин артист.

Он бросил Краснопалу монетку. Тот ловко поймал ее и отвесил низкий поклон.

– Ты и половины всего не видел! – встрял в разговор Титус. – Он жонглировал аж дюжиной ножей – одновременно!

Терин с Фином встали рядом с пухлощеким малышом, и Фин важно кивнул, подтверждая его слова.

– Недурно выглядело, – подхватил Терин. Он послюнявил пальцы и принялся тереть щеки. – Хотя кровавые штучки были ни к чему.

– Ты о чем? – не понял Шраон.

Краснопал выразительно пожал плечами, и на губах его заиграла лукавая ухмылка.

– Что поделать – такова цена хорошего представления.

Он передал мешок сестре, и Луатас вернулась к своему занятию. Краснопал же поднял руки, и тут все увидели, что его пальцы испещрены крошечными белыми шрамами. Артист надавил на подушечку большого пальца, и на поверхности свежей ранки выступила капелька крови.

– Мое имя Крисс. В народе, по очевидным причинам, известен как Краснопал.

Шраон смерил илюмита долгим пристальным взглядом.

– Шраон Смит, – произнес он наконец и протянул артисту руку.

Тот вежливо пожал ее, а когда руки разомкнулись, у кузнеца на запястье осталось маленькое красное пятнышко. Шраон улыбнулся:

– Краснопал, значит.

Он посмотрел вслед удаляющейся девушке, потом повернулся к Брайану:

– Мастер Брайан, нам нужны припасы. Возьми с собой Титуса, Терина и Фина и отправляйтесь за покупками. Купите свежих фруктов, вяленого мяса да сыра.

Кузнец отдал управляющему все монеты, что держал в руке.

– С радостью, мастер кузнец. Уж в этом-то деле я знаю толк. Пошли, ребята. Покажу вам, что значит тратить денежки с умом.

Титус весело засеменил вслед за Брайаном. Остальные откликнулись на призыв с меньшим энтузиазмом. Уходя, Фин оглянулся на Аннева и вопросительно поднял бровь, однако ничего не сказал.

Шраон снова повернулся к Краснопалу:

– Имя Крисс дал тебе твой клан?

Улыбка на лице артиста слегка потускнела.

– При рождении мне дали имя Тескед, но так меня называет лишь сестра. По правде говоря, Краснопал мне нравится куда больше. Просто и по делу.

– Тескед, – повторил Шраон. – Это ведь имя первого дракона?

Краснопал улыбнулся во весь рот:

– Вот это да, мастер Смит, редкий вы человек! – Он покачал головой. – Дарита, знакомого с илюмитской культурой, нынче днем с огнем не сыщешь. Скажи мне, откуда тебе столько известно о моем народе?

На добродушное лицо Шраона набежала туча.

– Когда-то я был работорговцем.

Всю веселость Краснопала как ветром сдуло. Его тело напряглось, взгляд заметался между кузнецом и Анневом.

– Был? – ледяным голосом спросил жонглер.

Правая рука его потянулась к одному из кинжалов.

– В юности. Я родился на Иннистиуле, но давно уже не зову это место своим домом, а его жителей – братьями.

Лицо жонглера немного смягчилось, и он опустил руку. Шраон же, разглядывая землю у себя под ногами, продолжал:

– Я часто говорил с пленниками, расспрашивал об их культуре – твоей культуре – и в конце концов решил оставить Иннистиул и свою семью навсегда. Несколько лет спустя я повстречал одного священника по имени Содар и от него узнал об илюмитах еще больше. Со временем он убедил меня примкнуть к стражам колодца.

– Так ты дионах Тобар? – просиял илюмит.

– Я не ремесленник, нет, – этим даром меня не наделили. Но эту веру я считаю своей.