Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений - [72]

Что касается Германии, то ее собственная корпоративистская философия зародилась задолго до полной реализации итальянского варианта. По сути, развитие корпоративизма здесь началось раньше, чем в Италии. Еще до того, как папа Лев XIII призвал к социальной ответственности, в Германии уже появились свои первые критики капитализма: Фердинанд Тённис, который в 1887 году сформулировал свой тезис о разрушении общин и гильдий, и Эмиль Дюркгейм, утверждавший, что капитализм провоцирует возникновение конфликтов без правил. В 1920-х годах в немецкой политике все сильнее стали звучать мотивы того же корпоративистского мышления, что и в Италии, — отвращение к индивидуализму, неприятие экономической политики laissez-faire и презрение к мелкой буржуазии. Однако некоторые составляющие этого мышления здесь были более выраженными, и в то же время социализм в Германии имел более крепкие корни, чем в Италии, поэтому развитие корпоративистской экономики в итальянском стиле было затруднено и заняло больше времени.

Адольф Гитлер сыграл ключевую роль — практически в том же смысле, что и Муссолини. Гитлер, бывший студент, обучавшийся искусству в Австрии и работавший в 1919 году в Мюнхене на немецкую армию, был послан шпионить за левой Немецкой рабочей партией, все более сильной соперницей респектабельной Социал-демократической партии. Вскоре он выяснил, что ее идеи — немецкий национализм и антисемитизм — похожи на его собственные. Используя свои ораторские таланты, он быстро сделал карьеру в партии, привлек к ней некоторых представителей армии и в 1920 году предложил переименовать ее в Национал-социалистическую немецкую рабочую партию (или НСДАП), которая позже стала сокращенно называться нацистской партией, чтобы подчеркнуть национализм, но в то же время удержать голоса избирателей социалистического сектора.

Главной темой нацистской партии в 1920-х годах и позже было желание вернуть высокую производительность (Leistung) экономике, что совпадало с постоянным мотивом партии Муссолини — productivita. Первая программа партии, созданная в 1925 году и получившая название «25 пунктов», была по своему направлению такой же антикапиталистической, как и итальянский манифест 1919 года. Она требовала упразднения незаработанного дохода, национализации трестов, земельной реформы и взращивания «здорового среднего класса». В своем противостоянии эгоизму она доходила до ненависти:

Действия индивида не должны сталкиваться с интересами целого <...> а должны направляться на общее благо <...> Мы призываем к безжалостной войне со всеми, чьи действия наносят урон общим интересам <...> ростовщикам <...> другим дельцам <...> еврейскому материалистическому духу. Партия убеждена, что наша нация может достичь непоколебимого благосостояния благодаря одному лишь принципу — преобладанию общего интереса над частным¹⁰⁹.

В 1933 году нацисты получили большинство в Рейхстаге, а Гитлер был назначен канцлером. Путь к этой победе был проложен немецкой Депрессией 1929 года (или «спадом»), а также тем, что нацисты постоянно критиковали веймарское правительство за слабость в вопросе о немецких репарациях (хотя оно дважды проводило переговоры по их уменьшению, а реальные выплаты были невелики). Национал-социалисты приступили в 1933 году к построению корпоративистской системы трехчастного типа, состоящей из капитала, труда и государства. Законом 1934 года «Об организации национального труда» устанавливалось определенное число промышленных групп, в каждой из которых «ведомые» подчинялись иерархии «вождей». В 1935 году было введено регулирование профсоюзов. Их призвали искать некоммерческие стимулы для повышения производительности. Картелями была охвачена практически вся экономика, и вступление в них стало обязательным. На вершине всех этих ассоциаций стояла недавно созданная Национальная экономическая палата, которая обладала полномочиями принимать законы и декреты. Система была построена так, что государство могло вмешиваться ровно в той мере, в какой оно само этого пожелает.

Какое-то время государство пыталось управлять значительной частью экономики: набирало рабочих на запланированные позиции, указывало компаниям, что производить и в каком количестве, устанавливая цены и размер заработной платы. Однако к 1937 году государство отступило: Палате было приказано больше не заниматься регулированием цен и работы рынка и картели снова стали самостоятельно устанавливать цены и заработную плату. Внимание нацистского государства теперь было сосредоточено на внешней политике, так что компании могли почти свободно конкурировать за потребителей на рынке и за правительственные контракты. Однако неограниченная власть государства гарантировала, что ни одна компания не могла пойти против четко заявленных целей правительства. Компании, скорее, могли стать инструментами государства, поскольку стремились получить государственные контракты и субсидии. В «Дороге к рабству» Хайек отмечал, что, по его мнению, немецкие бизнесмены соблазнились идеей, будто снова обрели автономию от государства, которой они обладали, когда экономика Германии была относительно современной.