Массовая литература сегодня - [24]

К сожалению, авторы текстов, имеющих коммерческий спрос, нередко игнорируют проблему качеств речи. Стремясь максимально приблизить текст к «своему» адресату, они не пытаются «поднять» аудиторию, вывести ее из тисков обыденных стереотипов, а напротив, ограничивают коммуникацию пространством субкультуры. Так, например, бедность речи — это своеобразная визитная карточка молодежной поп-культуры. Приведем в качестве примера текст модной в 2004 году песни:

Я летела, я спешила к тебе,

Я знала, что ты один.

Рисовала, представляла себе

Сюжеты тех картин,

Где мы вместе,

Где нет мести моей.

Припев

Муси-пуси-пуси-муси,

Миленький мой,

Я горю, я вся во вкусе

Рядом с тобой.

Я как бабочка порхаю над всем,

И все без проблем,

Я ночью тебя съем.

Я мечтаю о тебе, муся мой,

Десятый день подряд.

Я забыла все проколы твои,

Да ты и сам не рад.

Оставайся, отрывайся со мной,

Я знаю, что ты один.

Непонятно как, но буду с тобой Безо всяких причин.

Припев

Катя Лель. Муси-пуси (автор текста – И. Секачев)

Дефицит знаменательной лексики проявляется прежде всего в названии и припеве. Детский лепет (муси-пуси-пуси-муси), невразумительность и бессвязность высказываний (сюжеты тех картин, где мы вместе, где нет мести моей; Я забыла все проколы твои, да ты и сам не рад; Непонятно как, но буду с тобой безо всяких причин), неправильность построения предложения (Я вся во вкусе рядом с тобой), преобладание местоимений над именами – все это создает впечатление интеллектуальной и эмоциональной недостаточности текста, ориентированного на подростковую аудиторию.

Знаменательная лексика целенаправленно вытесняется коннотативно нагруженными, но денотативно расплывчатыми соединениями звуков (муси-пуси — предметностно неопределенное, но эмоционально ощутимое выражение нахлынувшей нежности), бессмысленными звукосочетаниями. «Вау-вау» тексты демонстрируют преобладание ощущений (элементарной формы отражения действительности) над интеллектом. Бедность речи в этом случае обусловлена ее примитивностью: Ср.:

Не позвонила, не открыла и не звала,

Почти любила, но забила на твои слова.

Опять мне кажется, что кружится моя голова,

Мой мармеладный, я не права.

Целовала, обнимала,

После – развела.

Почти любила, но забила на твои слова.

Опять мне кажется, что кружится моя голова,

Мой мармеладный, я не права.

Попробуй муа-муа,

Попробуй джага-джага,

Попробуй у-у —

Мне это надо-надо.

Опять мне кажется, что кружится моя голова,

Мой мармеладный, я не права.

Совсем остыла, не простила и не берегла.

Потом решила и забила на твои слова.

Опять мне кажется, что кружится моя голова,

Мой мармеладный, я не права.

Ему шептала, и шипела, и опять звала,

И целовала, но забыла про твои слова.

Опять мне кажется, что кружится моя голова,

Мой мармеладный, я не права.

Попробуй муа-муа,

Попробуй джага-джага,

Попробуй у-у —

Мне это надо-надо.

Опять мне кажется, что кружится моя голова,

Мой мармеладный, я не права.

Катя Лель. Мой мармеладный (автор текста – М. Фадеев), 2004

Что именно должен «попробовать» молодой человек, остается только догадываться, так как звукосочетания муа-муа, джага-джага, у-у не обладают ни денотативной, ни коннотативной определенностью.

Обращает на себя внимание бедность образных параллелей. Настойчиво внедряется стандартный ряд приглянувшийся молодой человек – сладость: Мой мармеладный, Я ночью тебя съем. Подобная параллель эксплуатируется и в других шлягерах, например в тексте песни «Невеста»:

Автомобиль подлетел и зовет,

И ты выходишь ко мне,

Весь похожий на торт,

Такой же белый и красивый,

Никому не отдам,

И то, что влипла я по пояс,

Видел и доберман.

Я попробую кусочек

И дойду с тобой до точек, оу.

Глюк’OZA

Интеллектуальный и образный примитивизм, небрежность синтаксического оформления высказывания, косноязычие, подмена чувства ощущением – лишь отдельные грани бедности речи.

Еще один источник речевой бедности – неоправданные однотипные повторы. Правило гласит: чем меньше в речи повторяющихся элементов, тем она богаче. Однотипные повторы, переходящие из текста в текст, создают трафаретность последнего. Например, в романах Т. Устиновой тиражируются глагольные сочетания с наречием моментально, передающие, во-первых, реакцию персонажа на что-либо, во-вторых – неожиданное следствие. Так, в романе «Запасной инстинкт» (Устинова 2004а) встречаем следующие варианты модели:

Он посмотрел на нее серьезно, моментально догадавшись, в чем дело; Без работы он моментально становился раздражителен и зол; Даже от женщин, которым непременно хотелось сложностей, он моментально избавлялся; Как-то так получилось, что ей моментально все стало ясно – с самого начала до самого конца, на много лет вперед и назад, словно она заглянула в хрустальный спиритический шар;…дышать водой Полина Светлова не умела, поэтому она моментально захлебнулась горячей мыльной пеной, которая ринулась внутрь и все там залила; Саша Белошеев выглянул из своей комнаты, и Полина моментально скрылась, пропала из виду; Неизвестно, что Лера делала с ножницами, но вода моментально перестала течь – может, она шланг перерезала?

В романе «Олигарх с большой медведицы» (Устинова 2004 б) появляются предложения с наречием