Масоны: Рожденные в крови - [48]

Миновало два года, тамплиеров допрашивали, но безо всяких пыток, и те ни в чем не признавались, упорно твердя о своей невиновности, в чем им помогало бесследное исчезновение братьев. В ответ на папское требование применять на допросах пытки Эдуард заявил Клименту, что ни в церковных, ни в гражданских судах Англии пытки не приняты и у него нет человека, которому можно было бы поручить такое дело. Разъяренный папа сделал Эдуарду строгое внушение, что, так насмехаясь над прямыми приказаниями наместника Христова, он не должен забывать о судьбе своей души. При этом он давал Эдуарду еще один шанс одуматься и все воспринять совершенно серьезно, направляя в Англию десяток опытных мастеров пытки под руководством двух доминиканцев. Теперь у Эдуарда не должно быть отговорок, и когда мастера пытки прибудут на место, Климент рассчитывал, что им будет дана возможность тут же приняться за дело. Все это происходило в канун Рождества, 24 декабря 1310 г., что красноречиво говорит о характере религиозных занятий папы, решившего в эти святые дни посвятить свои главные усилия решению проблемы оказания на тамплиеров Англии крайнего физического воздействия. Его рождественским подарком англичанам стало внедрение пыток в систему судебного расследования.

Эдуард принял папскую команду мастеров пытки, но при этом строго указал им, что при исполнении своих обязанностей они не должны совершать членовредительства и «допускать насильственного пролития крови». Больших исторических заслуг у Эдуарда II не было, но ограничение пыток при допросах тамплиеров в Англии стало первой в истории Европы попыткой как-то ограничить разыгравшееся в XIV в. настоящее безумие, выразившееся в стремлении причинять максимальную боль человеческому существу и ставшее основным средством выяснения истины при допросах. Церковь в конце концов решилась положить предел применению пыток в камерах инквизиции, но встретила сильное сопротивление в лице ведущих доминиканских монахов-священнослужителей, посчитавших, что их работе ставят препоны. Церковным властям не оставалось ничего другого, как самим установить пределы использования пытки под грифом, вызвавшим самые большие недоразумения в долгой истории этого рода деятельности, а именно: «первая», «вторая» и «третья степень». Каким-то образом этот термин потом перекочевал в терминологию масонской обрядности, скорее всего в связи с «клятвой на крови» Великого Мастера в обряде «третьей степени».

Это выражение появилось во времена, которые принято относить к периодам самого гуманного правления. Вплоть до австрийской эрцгерцогини Марии Терезии (XVIII в.) виды и характер пытки при допросах «свидетелей» или добывания от преступников признания в значительной мере зависели от изобретательности и личных пристрастий местных властей. На таких допросах часто погибали совершенно невинные люди, а многие оставались инвалидами на всю жизнь. Во время правления Марии Терезии пытки при допросах и следствии были стандартизированы. Пытка первой степени осуществлялась с помощью специальных колодок с деревянными винтами для зажима пальцев. Во время допроса винты закручивались, ломая суставы пальцев.

Пытка второй степени производилась на человеке, раздетом до пояса и привязанном к раме, установленной под углом к стене. Палач подносил пламя свечи к участкам кожи до подмышек, выискивая наиболее чувствительные и болезненные к ожогам места. Большая площадь тела и неограниченность времени, когда пламя могло прожигать кожу насквозь до костей и внутренностей, давало палачу широкие возможности болевого воздействия в зависимости от его настроения и необходимости вытянуть из подследственного нужные сведения.

Третьей степенью пыточного мастерства считалась дыба. Жертве связывали за спиной руки, перехватывали узел веревкой, перекинутой через блок на потолочной балке, и тянули вверх, выворачивая плечевые суставы. Подтягивая веревку и отпуская, резко дергая за нее, жертве причиняли страшные боли, когда растягивались и рвались мышечные связки и хрящи.

Те, кто проходил третью ступень пытки и не признавался, считались оправданными и освобождались. Тут важно подчеркнуть, что, несмотря на всю жестокость и бесчеловечность таких пыток, церковные и гражданские власти в один голос приветствовали это нововведение как проявление христианского милосердия и гуманности австрийской монархини.

Указания Эдуарда II, конечно, не предполагали столь строгих ограничений, какие ввела Мария Терезия, но сочувствие к жертвам папского террора все же дало свои плоды: даже применение пыток к тамплиерам не принесло дознавателям никаких существенных материалов. У заключенных английских членов ордена было то преимущество, что за три года заключения до начала применения к ним пыток они могли между собой договориться и закалить свою твердость, тогда как их французские братья были застигнуты врасплох и сразу попали в лапы жестокой и беспощадной инквизиции.

В итоге в Англии ни по линии признаний, ни по линии свидетельских показаний никаких особых материалов трибунал не добыл. Большинство показаний против тамплиеров шли от других религиозных объединений и состояли преимущественно из сплетен и слухов. Что до правящих английских кругов, то эти расследования их совсем не занимали: им было не до этого. Правда, десять профессиональных следователей инквизиции, присланных папой, занимались тамплиерами серьезно, и даже при ограничениях, наложенных королем, у них оставался большой арсенал возможностей наносить подследственному страшную боль. Но и эти мастера дознания не могли похвастаться успехом. Все, чего они добились, — это признания, что ради сохранения тайны исповеди тамплиеры имели исповедников только среди своих священников, а также что при особых обстоятельствах они исповедовались друг у друга и отпускали друг другу грехи, а также носили на теле шнурок, назначение которого было им неизвестно. Потом решили, что, наверное, шнурок этот служил границей «зон чистоты», которую ввел святой Бернар Клервоский для монашеских орденов. Признаний же в ереси, богохульстве, срамных поцелуях и мужеложстве получить не удалось.