Маськин - [58]

Следующим проснулся Невроз Плюшевого Медведя, который так ворочался в корзинке для бумаг, что уронил её набок и выкатился на пол. В окне ясно болтался хвост кометы. Невроз Плюшевого Медведя тоже принимал таблетки «Прозы» и поэтому тоже, не поверив собственным глазам, залез обратно в корзинку для бумаг и заснул мирным фармакологическим сном.

Невроз Кашатки вообще ещё спать не ложился. Он каждую ночь напролёт сначала завивал феном Кашаткины волосы на ночь, а потом распрямлял их к утру. Таким образом Кашаткин Невроз вообще ночью не спал, а спал днём на её туалетном столике, обнявшись с феном. А чему удивляться? Вы позавивайте полночи волосы, а вторую половину ночи их пораспрямляйте! Каждый волос в отдельности! Ещё и не в таком месте и не с тем в обнимку заснёте.

Кашаткин Невроз тоже заметил, что в окне болтается хвост кометы, но отвлекаться не стал, потому что у него оставалось ещё много незавитых волос, а в три часа ночи надо было уже начинать их распрямлять обратно.

Шушуткин Невроз тоже заметил хвост кометы, но он спал в песочном термометре и боялся, что его опять украдёт корова Пегаска и сдаст в старьёвщицкий магазин. Поэтому Шушуткин Невроз не мог оставить без присмотра песочный термометр и решил, что в доме полно и других неврозов, которые и побеспокоятся.

У Золотого кота невроза не было. Он был единственный психически здоровый человек в доме Маськина, хотя при строгом рассмотрении был не человек, а кот, и поэтому здоровым не считался.

Кошка Бася не имела невроза. Потому что сама своим неврозом и была.

Попугаи были столь мелки, что по штатному расписанию им невроза не полагалось, поэтому они занимались самообслуживанием и служили друг другу неврозами по мере надобности.

Невроз Коровы Пегаски улетел с ней на юг и поэтому в коровнике отсутствовал.

Ну, а Невроз домового-барабашки Тыркина отбывал срок за кражу плоскогубцев в местном промтоварном магазине.

Итак, в Маськином доме некому было заметить престранное астрономическое явление, происходящее на крыше Маськиного дома в эту удивительную ночь. Только одна пара недремлющих, безумно блестящих глаз следила за ним из дупла. Это был Невроз соседа Отжимкина, который жил в дупле дуба, растущего на Маськином дворе.

Держась за печную трубу Маськиного дома, висела самая настоящая комета с огромным белым хвостом, развевающимся в лучах заговорщически поблёскивающей луны.

– А-А-А-А-А!!!! – внезапно закричал Невроз соседа Отжимкина и со всех ног побежал колотить в дверь Маськиного дома.

Маськин слетел с кровати и побежал открывать.

На пороге стоял Невроз соседа Отжимкина.

– Надо спасать комету, она может упасть и ушибиться! – закричал Невроз соседа Отжимкина.

– Не волнуйся, – ответил Маськин, зевая, – иди спать. Я уже её предупредил телеграммой, что Шушутка с Плюшевым Медведем сегодня стреляли из лука в небо, и чтобы она поэтому к Земле не приближалась.

– Но она приблизилась и сидит у нас на трубе! – закричал Невроз соседа Отжимкина так громко, что в доме все проснулись и сбежались на крик.

Поскольку дело приняло такой громкий оборот, Маськин со всеми жильцами дома высыпали во двор и, к их величайшему удивлению, перед их сонными, непроспавшимися взорами предстала следующая картина:

Держась за печную трубу Маськиного дома, висела самая настоящая комета с огромным белым хвостом.

– Спасайте комету! – закричали все и побежали кто за лестницей, кто за бинтами, а кто за тарелкой манной каши.

От крика комета так заволновалась, что упала с крыши во двор.

Все к ней подбежали и, когда размотали хвост, увидели, что это была никакая не комета «Темпель-1», а Маськин Булыжник собственной персоной, который, повязав белую простыню вместо хвоста кометы, решил стать небесным телом и залез на крышу. Но не сумел набрать первую космическую скорость[18], необходимую, чтобы покинуть Землю, и так и застрял на трубе Маськиного дома.

Остальное вы знаете. Вот как подействовал на Булыжник вчерашний разговор. Его, бедного, пришлось показать доктору Абсолюткину, который прописал ему постельный режим и спиртовые промывания внутрь. Диагноз доктора Абсолюткина гласил «ушиб Булыжника», что тоже встречается, хотя и реже, чем более распространённый диагноз «ушиб булыжником».

Глава тридцать шестая Маськин и капитан Ибн-Маслинкин-Алибабуев

Восток – это не географическое направление, не область земли, не место в душе. Восток – это красочное кружение таинственных тканей древности, где среди шёлка всегда блестят клинки кинжалов, и нет такого уголка на Земле, где бы не чувствовалось терпкое дыхание Востока.

Вот и Маськин однажды решил дописать тысячу вторую ночь к тысяче и одной ночи. Для сбора материалов для этой сказки он снарядил шхуну из своего старого корыта и уже к шести часам утра шёл на всех парусах курсом наискосок через Маськин Атлантический океан, туда, на Восток, где всё начинается и заканчивается, где слово «да» чаще всего значит «нет», где всё оказывается иначе, чем оно кажется, а чудится там, что Восток – это не смесь грязи и пряностей, а нечто величественное в своём опалённом солнцем темпераменте. Явившись же туда, вы не находите ничего, кроме витиеватых сказок и душных ночей да запаха кинжальной крови, доносимого откуда-то из соседнего квартала… Ах, Восток, Восток, – сколько противоречий таят твои горячие объятия…