Маски средней и новой комедии - [3]

Не жеребьевкой, не по воле случая,

А всякий раз заботливо, обдуманно

Двенадцать граждан назначались городом,

Потомственные граждане, почтенные

30 И жертвенного мяса заслужившие.

По этому-то образцу Гераклову

Иные из богатых завели себе

Нахлебников - но ах, не нас, достойнейших,

А лишь таких, что ловко подольщаются

И все хвалить готовы: как подставят им

Подгнившего сома с вонючей редькою,

Они кричат, что завтрак пахнет розами;

А грянут рядом ветрами из задницы

Они уже туда носами тянутся:

40 "Откуда ты, благоуханье дивное?"

Вот от таких-то недостойных ерников

Краса и честь былая обратилась в срам.

20. Могу ли я позволить о нахлебнике

При мне злословить? Никогда! Воистину

На свете нет породы их полезнее!

Любовь к друзьям - одна из добродетелей,

А в ней - весь смысл его существования.

В любви - он твой наперсник беззаветнейший,

В делах - пособник всюду, где придет нужда;

Что ты, кормилец, хвалишь - то и он готов,

А самого тебя хвалить - тем более.

10 Он любит даровое угощение?

Но кто его не любит? ни герой, ни бог

От этакого блага не откажутся.

Чтоб речь мою напрасно не затягивать,

Вот самое бесспорное свидетельство

Того, в какой чести живут нахлебники:

Какая олимпийских победителей

Ждет дома почесть? Ясно: угощение

За счет народа, в пританейском здании.

А чем не пританей - любой бесплатный корм?

21. Впрямь золотое слово Еврипид сказал:

"Вы победили, нищета и бедный мой

Живот". О, что на свете злополучнее,

Чем наш живот! Другого нет вместилища,

Где так бы все мешалось неразборчиво.

В кошолку с хлебом суп не льют - испортишь хлеб;

В корзине каша не сосед с лепешками;

Во флягу, где вино, омар не втиснется;

А эту прорву боги словно прокляли:

10 Все в ней сойдется, но ничто не сладится.

Клянусь: всему, что где ни есть недоброго,

Виной - утроба наша горемычная.

22. Когда богач зовет меня в застолицу,

На потолки я штучные не радуюсь,

Не мерю взглядом медь его коринфскую,

А целиком вперяюсь в дым поваренный:

Когда густой он, черный и столбом стоит,

Я рад, я счастлив, чуть не кукарекаю;

А если бледен дым и низко стелется

Все ясно мне: хоть будет пир, да постный пир.

23. А ты не знаешь? Подлежит проклятию

Тот, кто дорогу не укажет встречному,

Огня не даст, испортит воду пресную

Или откажет рвущемуся к ужину.

ПОВАР

24. За всем я должен сбегать и повыпросить,

Что нужно. Ты пришел и хочешь ужинать,

А у меня, как на беду, ни уксуса,

Ни сусла, ни душицы, ни укропчика,

Ни фиги, ни оливки, ни миндалинки,

Ни чеснока, ни луковки, ни тыковки,

Ни соли, ни яичка, ни огня, ни дров,

Ни тмина, ни жаровни, ни посудины,

Ни кадки, ни веревки, ни колодезя,

10 Ни винной бочки. Я стою один, как перст,

С ножом в руках и крепко подпоясанный.

25. Ей-ей, я нанял сфинкса, а не повара

Варить обед. Богов зову в свидетели,

Что он ни скажет, все мне не по разуму:

Пришел и сыплет речи непонятные.

Едва явился - свысока спросил меня:

"Меропов много ль позвано на пиршество?"

"Каких таких меропов? ты с ума сошел!"

"Что есть мероп, ужели ты не ведаешь?"

"Клянусь тебе, такие здесь не водятся.

10 Вот не было печали мне: меропов звать!"

"Ну, коли так, ответствуй: ждать ли дайтимов?"

"Кого?" - перебираю поименно я:

Филин, и Мосхион, и Никерат придет,

И тот, и этот, - все припомнил прозвища,

Но хоть убей, нет никакого Дайтима.

"Не будет здесь такого!" - говорю ему.

А он: "Да как же можно!" - и ругается,

Что пир не в пир без Дайтима. Вот бедствие!

"Кого заколешь! Землевоздымателя?"

20 "Нет". - "Значит, не быка широколобого?"

"Нет здесь быков". - "Не агницу ль?"

"Отстань, злодей!

Ни то, ни это, а овечку жертвуем".

"Почто не признаешь овечку агницей?"

"Таких не знаю слов и не желаю знать

Я человек простой, речам не ученный".

"Не знаешь и того, как говорит Гомер?"

"Пусть говорит он, как ему захочется,

Да мне-то что до этого, любезнейший?"

"О нет, внемли и этому и прочему!"

30 "Убить меня Гомером, что ли, вздумал ты?"

"Таков глагол мой". - "Пусть, но только чур,

не здесь".

"Как? за твои четыре драхмы скаредных

Мне отказаться от моих обычаев?

Подать сюда сухое омовение!"

"Чего?" - "Ячмень!" - "Опять мудришь,

пришибленный!"

"Осадок есть?" - "Осадок? не беспутничай,

Скажи, что нужно, только вразумительно".

"О старче безрассудный! Соль подай сюда!

Соль есть осадок. И святой воды неси".

40 Несу, он режет жертву, говорит слова

Такие, что никто их и не слыхивал:

"Резак", "юдоль", "тук", "брашна", "складни",

"ковани"

Хоть тут берись за словари Филатовы

И проверяй в них каждое речение.

"Брось, - говорю, - скажи по-человечески!"

Куда там! Убедить его, клянусь Землей,

Невмочь самой богине Убеждения.

Должно быть, этот душегубец смолоду

Жил в рабстве при каком-нибудь сказителе

50 И там набрался всех словес Гомеровых.

26. Что за желанье обуяло душу мне

Земле и небу молвить о стряпне моей?

Во всем, клянусь, удача людям радостна.

Вот рыба: как нежна она досталась мне,

Так я ее и подал, не испортивши

Ни едким сыром, ни пестрящей копотью,

Как будто не с огня, а из воды она,

Такой развел я ласковый и бережный

Под ней огонь! Вы даже не поверите:

10 Но вы видали, как ухватит курица

Большой кусок, какой и проглотить невмочь,