Маски Черного Арлекина - [31]

– Ты не станешь этого делать, друг мой. – Кариф успокаивающе положил ладонь на плечо собеседнику. – Любой из твоих предшественников Верховных Вождей мог бы, но не ты. Ты умен, расчетлив, хитер. Ты знаешь, чем это грозит, и продумываешь свои ходы наперед. Я бы даже предположил, что ты и вовсе не орк, кабы не твои клыки. – Пустынник криво усмехнулся. – В твоем роду случайно не было асарской крови?

– Еще чего! – Грышган дернул плечом, высвободив его из пальцев друга.

Дальше шли молча, лишь орк постоянно скрипел зубами.

Что бы ни говорил асар, зеленокожий так и не понял, насколько ловко Кариф закончил разговор на болезненную для Верховного Вождя тему. Недавно орк потерпел неудачу: не принес ни одного золотого из похода и потерял множество воинов – такое его народом не прощается. Могучие племена Кахеронских степей и их вожди, каждый из которых теперь предъявлял свои права на то, чтобы встать во главе всех сынов Х’анана, люто ненавидели молодого Грышгана, которому одному из всех удалось пройти Стезею Духа и выстоять. Кариф был наслышан о поражении Ронстрада на его юго-восточной границе, но знал он и о не сбывшемся для орков захвате Даррата[1], о котором они так мечтали. Незыблемая репутация Верховного Вождя оказалась подточена, его положение пошатнулось. Орки усомнились в нем, многие вожди готовились выступить на Сайм-Ар-Х’анан, а шаманы молчали.

– Все это ничего... – прорычал Грышган, – ничего... Я им всем еще покажу. Все спляшут в пропасти, сам всех столкну в мир духов...

Они прошли мимо большого рынка скота, где продавались лучшие ездовые туры и другие, менее ценные животные: от овец и коз до волчат. Отовсюду звучали лай, рев и блеянье. Удушающий запах навоза, постоянно здесь стоящий, казалось, не смогли бы развеять даже все пустынные ветра, если бы им вдруг пришла в голову мысль объединиться и задуть сюда всем разом. Из-за шатров выглядывали огромные клетки и сараи-птичники. Скотоводы следили за порядком в своих хлевах. Подчас в небо устремлялся полный боли крик какого-нибудь животного, когда в его бок впивалось раскаленное тавро нового хозяина.

Раскинутые здесь же богатые шатры некоторых вождей Кахерона лишь еще больше наполнили злобой Грышгана. Он явственно представил себе, как впивается клыками в глотку каждому из них, как варит из ненавистных голов похлебку в котле и с наслаждением отдирает мягкое вареное мясо от костей.

Кариф глядел в другую сторону. Напротив торжища скота, если перейти через портовую дорогу, располагался огромный рынок рабов, где всегда можно было купить крепких и сильных пленников для шахт, лесопилок или просто для услужения. Что-то заставило жестокого и безжалостного пустынного убийцу отвести взгляд...

Они так и шли, пока не добрались до огромного холма, возвышавшегося в самом центре города. Там, на вершине, освещенной тремя несгораемыми факелами, стоял высокий черный обелиск, Место Явления Х’анана. В тени холма лежала самая большая в Сайм-Ар-Х’анане площадь – Логово Сорока Ребер. Именно сюда съезжались на сбор вожди всех племен Со-Лейла, когда шла дележка степей или начиналась война. Со всех сторон к площади подступали невысокие строения, возведенные из желтого камня, с пристройками из шкур животных, натянутых на деревянные каркасы. В каждом из домов была пробита дыра в крыше, откуда тонкой струйкой в небо поднимался дым очага. Топили везде – суровая степь показывала своим обитателям, что пришла осень.

Грышган шел и не прекращал тихо ругаться по-орочьи, злобно поглядывая на большие шатры, что широким кругом стояли в центре площади. Там собрались вожди северных и западных степей, которые в одиночку не посмели бы и зыркнуть в сторону Сайм-Ар-Х’анана, а вместе и при поддержке Братьев из Кахерона теперь имеют наглость скалиться на самого Верховного Вождя. Да будь его воля, он каждого из этих стервятников и шакалов вызвал бы на поединок, но старик-шаман неизменно удерживает его от крайностей. Ни единой глотки не порвать, даже шагу не ступить без Аррн’урра!

Путники свернули в какой-то узкий проход меж домами, прошли по темному проулку и оказались напротив дверного проема, забранного алой материей. Дом Верховного Вождя принимал гостя.

Орк и асар вошли. На полу были расстелены меха, стены прятались под темно-красными полотнищами. Кровать Грышгана представляла собой гору из шкур, поднимающуюся едва ли не к самому потолку. Хозяин указал гостю на единственный предмет мебели (не считая кровати и сундуков) – грубо сколоченный стул с отломанными ножками, предназначенный, судя по всему, вовсе не для того, чтобы на нем сидеть, а для того, чтоб вымещать на нем свою злобу. Орк склонился над сложенным в центре дома очагом, пытаясь разжечь пламя.

Асар проигнорировал сломанный стул и уселся прямо на шкуры.

– Что с тобой произошло, Верховный Вождь? – прервал он молчание, глядя в широкую спину друга. Слышался только треск разламываемых сучков, при помощи которых разъяренный хозяин пытался, но никак не мог разжечь огонь. – Я тебя не узнаюó. Что за ифриты терзают твой дух?

Кариф уже подумал, что Грышган не ответит, когда плечи орка заметно задрожали. Тихий голос вождя был полон непередаваемой боли и неизбывной тоски: