Маскавская Мекка - [24]
Голопольск, четверг. Варяг
Небольшое тело памятника, стоящее на несоразмерном возвышении, казалось едва ли не детским. Протянутая вперед рука придавала ему прежде какую-то солидность, взрослость, значительность — ведь всякий указывающий, даже милиционер на перекрестке, внушает уважение уже самим данным ему правом указывать. Теперь же отломанная конечность неловко лежала внизу, придавив оранжевые и бурые листья. И лицо изваяния приняло обиженное, трогательное в своей беззащитности выражение.
— Черт возьми! — сказала Александра Васильевна.
Как человек власти, она понимала, что этой властью наделил ее вовсе не Клейменов, и не Тимофей Сидорович Горбатый, и не другие авторитетные товарищи. То есть, конечно, по форме все так и есть: рекомендация Клейменова, утверждение Тимофея Сидоровича… Но только по форме! По сути же она получила власть именно из его рук: потому что только он, вечный Виталин, мог распоряжаться ею! Да, да, это его бессмертный дух двигал мохнатыми пальцами Клейменова!.. его дыхание надувало толстые мокрые губы Тимофея Сидоровича!.. по велению его воли расступились однажды воды, и она, Александра Васильевна Твердунина, восстала к новой жизни из мерцающих зелено-розовых огней!..
А как женщина, она не могла не трепетать от благодарности за то, что именно ее выбрал он из тысяч и тысяч других — таких же привлекательных и игривых, таких же красивых и щедрых в любви: выделил! именно ее! не другую!..
И вот — на тебе. Все кругом заляпано известкой. Сам памятник полосат и по-арестантски страшен.
Она давно уже — года два или три — держала в уме, что монумент требует обновления… Да ну, какой там два! какой три! Девчонкой еще смотрела бывало и думала — а ведь вот-вот развалится… Но ведь все в жизни так: пока стоит, находятся дела поважнее.
— Ну что ты будешь делать! — досадливо пробормотала Александра Васильевна.
Многочисленные хлопоты сулило случившееся. Да как не вовремя!
Во-первых, Клейменов. Она представила себе его щедро налившееся кровью лицо: подрагивающие щеки, покрытые, словно пылью, успевшей пробиться спозаранку щетиной; внушительный нос, грубо вылепленный и украшенный, во-первых, пучками волос из ноздрей и, во-вторых, узорчатой сетью фиолетовых прожилок; суженные глаза под съехавшимися к переносице кустами буро-седых бровей. «У нас вот-вот до Маскава дело дойдет, а ты за своим хозяйством уследить не можешь?! Гумунизм, понимаешь, не сегодня-завтра по всей планете, а у тебя руки отваливаются?! Чтобы в двадцать четыре часа!..» — и дальше, дальше, дальше…
А не сообщить нельзя… еще, чего доброго, стороной дойдет до обкома… такого наворотят, греха не оберешься.
Нужно как-то решать вопрос, и решать экстренно: нельзя на площади стоять однорукому. Вот не вовремя-то, черт бы его побрал!..
Она торопливо поднялась на второй этаж, простучала каблуками по коридору, озабоченно кивая, если кто попадался навстречу. В углу приемной сидел какой-то старик. При ее появлении он подался вперед и оперся на клюку, готовясь вскочить. Александра Васильевна хмуро мазнула по нему взглядом и бросила, берясь за ручку двери своего кабинета:
— Зоя, Клейменов не звонил?
Зоя Алексеевна, секретарша Твердуниной, женщина лет сорока пяти с большой бородавкой на губе, пучком жидких волос на затылке и зеленой аляповатой брошкой, пристегнутой к вороту глухого коричневого платья, помотала головой, протягивая лист телеграммы.
— Соедините с Михаилом Кузьмичем, — приказала Твердунина. — А вы к кому, товарищ? У меня сегодня неприемный день.
Старик не удивился, не стал протестовать, а согласно закивал, помавая ладошками с видом самым униженным — мол, не извольте беспокоиться, меня и так-то почти нет, а через секундочку и вовсе не будет.
— Я им говорила, — сообщила Зоя Алексеевна. — Они говорят — посижу.
— Ну, хорошо, — неожиданно для самой себя смилостивилась Твердунина. Если время есть — сидите. Будет возможность — приму.
Пройдя в кабинет, она плотно притворила дверь, сняла пальто, села и, подперев голову руками, погрузилась в изучение документа. совсекретно первому секретарю голопольского рк гр твердуниной копия председателю голопольского ро укгу клопенко связи развитием событий маскаве целью выхода гумунизма пределы края двтч первое связи необходимостью формирования добровольческих отрядов братской поддержки приступить реализации мобилизационного плана номер четыре обеспечить питание зпт довольствие зпт матчасть двтч сбор дефис разбор зпт смазку зпт включая боеприпасы тчк ответственный клопенко тчк второе связи требованиями срочного выдвижения добротрядов границам маскава ревизовать парк жд средств двтч тплвз зпт првз зпт мтвз зпт ккшк зпт дрезин зпт связи чем обеспечить ревизию машинистов зпт кочегаров зпт путей зпт разъездов зпт горок зпт тупиков тчк ответственный твердунина тчк третье связи соображениями гумбезопасности обеспечить строжайший контроль секретность проверку концентрацию нежелательных элементов числа беженцев тчк разбор беженцев производить рамках гумзаконности практической оптимальной справедливости силами гумтроек на усмотрение председателя тчк ответственный клопенко тчк четвертое связи нуждами концентрации сил средств выхода гумунизма пределы края запретить торговлю спиртными напитками спиртосодержащими жидкостями крепостью более семнадцати градусов тчк перечень приложение один ответственный твердунина тчк пятое приложение один спирт зпт водка зпт коньяк зпт портвейн зпт средство мойки окон синий луч тчк первый секретарь верхневолоцкого ок гр клейменов
Журнал «Новый Мир», № 2 за 2008 г.Рассказы и повести Андрея Волоса отличаются простотой сюжета, пластичностью языка, парадоксальным юмором. Каждое произведение демонстрирует взгляд с неожиданной точки зрения, позволяющей увидеть смешное и трагическое под тусклой оболочкой обыденности.
В центре нового романа Андрея Волоса — судьбы двух необычных людей: Герман Бронников — талантливый литератор, но на дворе середина 1980-х и за свободомыслие герой лишается всего. Работы, членства в Союзе писателей, теряет друзей — или тех, кого он считал таковыми. Однако у Бронникова остается его «тайная» радость: устроившись на должность консьержа, он пишет роман о последнем настоящем советском тамплиере — выдающемся ученом Игоре Шегаеве. Прошедший через психушку и репрессированный по статье, Шегаев отбывает наказание в лагере на севере России.
Она хотела большой любви, покоя и ощущения надежности. Хотелось, чтобы всегда было счастье. А если нет, то зачем всё это?
Андрей Волос родился в 1955 году в Душанбе, по специальности геофизик. С конца 80-х годов его рассказы и повести публикуются в журналах. Часть из них, посвященная Востоку, составила впоследствии книгу «Хуррамабад», получившую престижные литературные премии. Новый роман — «Недвижимость» — написан на московском материале. Главный герой повествования — риэлтер, агент по продаже квартир, человек, склонный к рефлексии, но сумевший адаптироваться к новым условиям. Выбор такого героя позволил писателю построитьнеобычайно динамичный сюжет, описать множество ярких психологических типов и воспроизвести лихорадочный ритм нынешней жизни, зачастую оборачивающейся бессмысленной суетой.
Длинна дорога от Бухары до Панджруда, особенно если идти по ней предстоит слепому старику. Счастье, что его ведет мальчик-поводырь — где найти лучшего провожатого? Шаг за шагом преодолевают они назначенный им путь, и шаг за шагом становится ясно, что не мальчик зряч, а старик; и не поводырь ведет слепого, предостерегая от неожиданностей и опасностей пути, а слепой — поводыря, мало-помалу раскрывая перед ним тайны жизни.Главный герой романа — великий таджикско-персидский поэт Абу Абдаллах Джафар ибн Мухаммад Рудаки.
В конце 90-х годов эта книга, справедливо названная немецким искусствоведом «потрясающим признанием в любви», снискала целый букет литературных наград (в том числе и Государственную премию РФ).Действие романа «Хуррамабад» (прообразом которого служит реальный Душанбе) разворачивается на протяжении более полувека — с конца двадцатых годов, когда в Среднюю Азию вслед за Советской властью двинулись русские, до наших дней, когда они еще более массово откатились назад в Россию.Раскол империи и хаос гражданской войны вынудили их бежать, оставляя за спиной все, что было создано и нажито трудом нескольких поколений.Отдельные судьбы, прослеженные в романе, складываются в колоритную картину, без которой представление о жизни не только Таджикистана, но и современной России было бы неполным, и подтверждают собой ту простую мысль, что страдание, преданность, любовь и надежда не имеют национальной принадлежности.Хуррамабад: город, которого нет? Или, напротив, все мы ходим по его улицам? Город безмятежности и счастья — или город жестокости и тоски?
Однажды в какой-то реальности российский император выбрал в жены не ту принцессу, и локомотив мировой истории покатился по совершенно другим рельсам… Я вернулся в Петербург, отслужив три года по контракту. Вот только привыкнуть к прежней жизни у меня не вышло. Так что я сел на поезд и поехал в Сибирь. В поисках новой жизни или нового себя. По дороге неведомый стрелочник отправил мой вагон по другим рельсам и в совершенно другую реальность. Нет, поезд привез меня в Сибирь. Только Сибирь оказалась совсем другая.
993 год. На глазах юного Торстейна убивают его отца, а сам он попадает в рабство. Так начинается непростой путь будущего корабела и война. Волею судьбы он оказывается в гуще исторических событий, ведь власть в норвежских землях постепенно захватывает новый конунг, огнем и мечом насаждающий христианскую веру, стейну представится возможность увидеть как самого властителя, так и его противников, но в своем стремлении выжить любой ценой, найти старшего брата и отомстить за смерть отца он становится членом легендарного братства йомсвикингов, которых одни называли убийцами и разбойниками, а другие – благородными воинами со своим нерушимым кодексом чести.
Продолжение книги "Starkvs Tigris". Предупреждаю читателей по-хорошему, чтобы проходили мимо и не мешались под ногами. Ничего особого не будет - то же самое, только дальше по сюжету. Россию не спасаем, демократию не вводим, крепостных не освобождаем. Отдельно взятый попаданец просто живёт, без великих задач и целей. Режим изложения - диктаторский, авторский беспредел - имеется. Все вокруг кочумеки и недотыкомоки и только я - Великий Кормчий.
Что было бы с Виктором Цоем, если бы он не погиб 15 августа 1990 года? Свою версию событий предлагает главный редактор журнала «FUZZ» Александр Долгов в фантастической киноповести «Цой. Черный квадрат». Захватывающая как крутой вираж фантасмагория молниеносно перемещает читателя во времени и пространстве, не давая опомниться.В книгу также включены интервью с Виктором Цоем и другими культовыми персонами рок-сообщества.
Александр Виссарионович Абашели (1884–1954) — один из лучших мастеров современной грузинской поэзии. Он был художником повседневно обогащавшим свое творчество чутким восприятием нашей современности, он был прежде всего поэтом-мыслителем, вникающим в жизнь, воспринимающим ее «глазами разума».Его роман «Женщина в зеркале» является первой попыткой в грузинской литературе создать значительное произведение научно— фантастического жанра.В некоторые теоретические положения и технические расчеты легшие в основу романа А.