Маскарад в лунном свете - [110]

Томас присел на корточки подле Дули и прищурился, пытаясь разглядеть смутно вырисовывающуюся в прозрачном лунном свете фигуру Хервуда.

— Ты зудишь, как расхваливающая свой товар торговка рыбой, Пэдди, тебе это известно? Говори хотя бы потише. Хервуд вновь остановился, и на этот раз он, похоже, не собирается двигаться дальше.

Около семи вечера они расположились в наемном экипаже неподалеку от особняка Хервуда и прождали его там почти до половины двенадцатого, когда он наконец вышел из дома и сел в свой закрытый экипаж. Они последовали за ним до входа, как предположил Донован, в Грин-парк, где сэр Ральф вышел из кареты и быстро зашагал по едва освещенной луной тропинке в глубь леса.

Выждав на всякий случай несколько секунд, Донован с Дули последовали за ним, перебегая от дерева к дереву и то и дело прячась за кустами, пока наконец он не привел их туда, где они сейчас и находились.

— Скажи мне, Томми, зачем мы явились сюда? — прошептал Дули. — Ты, правда, говорил мне уже об этом, но сейчас, когда у меня промокли ноги и мне кажется, что моя согнутая в три погибели спина вот-вот переломится пополам, и я с удовольствием послушал бы тебя снова.

Томас вздохнул.

— Она сокрушает их одного за другим, думая, что они довели ее отца до самоубийства. Сначала она свалила Тоттона…

— Так ему и надо, этому надутому индюку, — прервал друга Дули. — И

слепому было ясно, что он этим и кончит. Из осла никогда не выйдет скакуна.

Томас согласно кивнул.

— А потом и Чорли продулся в пух и прах — с небольшой помощью человека, известного мне под именем Максвелл.

— Как сказала как-то моя любимая теща, человек, который ставит на карту все свое состояние, дурак, и он стал таким не вчера и не сегодня. Он таким уродился. И сколько бы он поначалу ни выигрывал, когда-нибудь ему непременно не повезет.

— Спасибо, Пэдди, и мои поздравления твоей теще. Я и сам не мог бы сказать лучше. Но, пожалуйста, говори потише. Хервуд кого-то ждет, и я совсем не хочу, чтобы этот человек решил, будто мы из его компании. Итак,

как я говорил, Тоттон с Чорли сами способствовали своему падению, и та же судьба постигла и Мэпплтона, в немалой степени из-за его собственной уверенности, что любая богатая молодая женщина благосклонно примет его ухаживания.

— Я бы ничего не пожалел, чтобы взглянуть на это хотя бы глазком. Я хохотал целый день, вспоминая твой рассказ.

Томас возвел глаза к небу и, не удержавшись, улыбнулся.

После заявления Джорджа Мэпплтон несколько мгновений стоял как статуя, а потом вдруг повернулся и бросился бежать с такой скоростью, какой от него никто не ожидал.

— Маргарита расправилась с теми, кто в общем-то не представлял особой опасности, но сейчас она явно нарывается на серьезные неприятности. И она не позволяет мне помочь ей. Поэтому-то мы с тобой и здесь: чтобы оказать ей хоть какую-то помощь. Можешь ты это запомнить?

— Я все помню, малыш, за исключением того, почему я согласился поехать с тобой в Лондон. Мы видели этих парней и решили не иметь с ними никаких дел. Я снова говорю: мы забираем девушку и ее деда, находим симпатичный кораблик, держащий курс на Филадельфию, и кончаем на этом. Все эти планы мести и рыскание по темным переулкам посреди ночи непременно доведут нас до беды… Э, что это там? Мне кажется, я кого-то вижу, Томми. Взгляните-ка туда. И потише, парень, а то спугнешь дичь.

— Я спугну? — Томас бросил насмешливый взгляд на Дули и, осторожно раздвинув ветви, увидел появившегося в этот момент рядом с Хервудом какого-то человека. — Максвелл! — выдохнул он. — Как это тебе удается везде поспевать, мой чернобровый друг? И где сейчас, интересно, твой младший братец — нацепил на голову новый парик и танцует в Конвент-Гарден?

Дули, зажав рукой рот, чтобы не расхохотаться, хлопнул Томаса по плечу и махнул рукой, призывая его к молчанию. Похоже, подумал со вздохом Томас, его хладнокровного ирландского друга наконец-то охватил охотничий азарт.

Хервуд протянул Максвеллу большой пакет, и оба они опустились на землю. До Томаса явственно доносилось бормотание, но, несмотря на все свое старание, он не мог разобрать слов.

Минут через пятнадцать, во время которых голос Максвелла то поднимался, то опускался почти до шепота, хотя слов по-прежнему нельзя было разобрать, он вытащил трутницу, высек огонь и поджег пакет.

В свете пламени Томас разглядел лежавший на земле возле Максвелла мешок. В следующее мгновение Максвелл развязал мешок и, вытащив оттуда белого петуха, протянул птицу Хервуду, уже державшему наготове нож, лезвие которого слабо поблескивало в лунном свете.

Дули поспешно перекрестился.

— Нам не следует на это смотреть, Томми. Я слышал о таких церемониях. Черная магия, вот что это такое. Мы отправимся прямиком в ад, если станем на это смотреть, как пить дать!

Не отрывая зачарованного взгляда от Хервуда с Максвеллом, Томас нетерпеливо махнул Дули, чтобы тот замолчал. В следующую минуту Хервуд отрубил петуху голову и сунул его снова в мешок. Максвелл тем временем собрал с оловянной тарелки пепел от пакета, ссыпал его тоже в мешок и, размахнувшись, бросил мешок. Раздавшийся в следующее мгновение всплеск сказал Томасу, что Максвелл кинул мешок в пруд.