Маскарад - [19]

Приглашая ее на открывавший вечер менуэт, Алессандро тихо сказал:

– Сегодня, синьора, вы выглядите отменно. На вас потрясающее платье. Вы собираетесь стать венецианской Марией Антуанеттой?

Ее глаза сияли.

– Если вы имеете в виду мои драгоценности, синьор, то это на самом деле подарок. Королева Франции Мария Антуанетта была однажды вовлечена в скандал в связи с бриллиантовым ожерельем, которое она, как предполагалось, купила у некоего кардинала в обмен на свою «благосклонность».

Алессандро поднял брови и уверенно повел ее в сложном менуэте.

– Я имел в виду ваше платье. Вчера я получил за него счет и вернул с просьбой дополнительных разъяснений. Я полагал, что в счете допущена ошибка.

Она рассмеялась. И когда Алессандро провел ее в конец зала, где ее ожидали Антонио и Джакомо, весело заметила:

– Мои дорогие, я только что выяснила разницу между любовником и мужем. Любовник восхваляет красоту дамы, не обнаруживая при этом каких-либо колебаний, муж же неизменно придирается к цене!

Мужчины рассмеялись. Лоредан же впервые в жизни не нашелся, что сказать на остроумное и высокомерное замечание жены.

Фоска решила узнать, на что она способна. Она крупно играла и столь же крупно проигрывала, а Алессандро молча оплачивал долги. Портные, модистки и парикмахеры представляли счета, бросавшие его в дрожь. Но он и их оплачивал. Естественно, что занимающий высокое положение в обществе мужчина обладает красивой женой, платья которой обходятся дорого. Это лишь демонстрирует его собственную значимость.

Кульминацией первой фазы светского становления Фоски стала попытка самоубийства, предпринятая герцогом Савойским, влюбившимся в нее на балу и преследовавшим ее лично и в письмах. Он посылал ей в подарок книги, цветы, стихи и испытывал сильнейшие страдания, встречая от нее одни насмешки.

Герцог, малопривлекательный и угрюмый, Фоске не нравился. Она безжалостно насмехалась над ним, возвращала подарки и исправляла итальянский язык, на котором он писал ей стихи. Когда же он, возможно, вдохновленный самоубийством героя популярного романа Гете «Страдания молодого Вертера», попытался застрелиться, то утверждали, будто Фоска заметила, что, дескать, очень жаль, когда мужчина приводит в негодность свой пиджак за ее счет.

Эта острота распространилась в свете подобно лесному пожару. Имя Фоски было у всех на устах. Продолжая заявлять о своей любви и поклявшись никогда не возвращаться, герцог покинул Венецию. По общему согласию, поведение Фоски в описанном эпизоде было безупречным, а герцог просто спутал литературный вымысел и реальную жизнь. Все это прибавило дополнительный блеск ее набирающей силу репутации бессердечной сирены.

Алессандро решил, что не может пройти мимо происшествия. Настало время, по его мнению, остановить жену, прежде чем она совершит нечто действительно скандальное.

Он решил встретиться с ней, когда она вернется домой с очередного бала. Фоска выглядела крайне уставшей, и суровое выражение лица мужа отнюдь не доставило ей удовольствия. Во время беседы Эмилия оставалась в комнате, помогая своей хозяйке приготовиться ко сну.

– Вы выглядите чудесно, моя дорогая, – заметил Алессандро, вежливо склонившись к ее руке. Он сел в низкое кресло рядом с туалетным столиком. – Это платье воистину превосходно.

– Вы так думаете? – Фоска слегка улыбнулась в то время, как Эмилия распускала шнурки у нее на спине, а она высвобождала руки из рукавов. – По всей вероятности, вы еще не получили за него счет.

– Но, Фоска, я никогда не возражаю против оплаты ваших пышных нарядов. Никогда не выговариваю вам за ваши расходы. Хотя в последнее время они стали несколько чрезмерными. Ваш внешний вид – роскошный праздник для глаз.

Она переступила через платье, а Эмилия уже приготовила ее пеньюар.

– Благодарю вас, синьор.

– Я прекрасно понимаю, что у вас бесчисленное множество горячих поклонников, – продолжал он, пытаясь не останавливать взгляд на розоватых выпуклостях ее груди, выступающих из-за выреза корсета. – Вы ураганом проноситесь сквозь общество, оставляя после себя разбитые сердца.

Она широко улыбнулась.

– А также приведенные в негодность жилеты. – Фоска уселась перед зеркалом и стала снимать драгоценности. Эмилия расчесывала ей волосы.

Алессандро заговорил слегка снисходительным тоном:

– Уверен, что вы не хотели поощрять известного вам мужчину.

– Как раз наоборот! Я смело и открыто флиртовала с ним. Он едва ли сомневался в том, что я имела в виду.

– Вы так себя вели! – Алессандро внимательно посмотрел на нее. – Но зачем?

Она пожала плечами.

– Потому что так поступают все знатные венецианки. Они обещают все и не дают ничего. Я научилась отдавать свое сердце любому – и никому.

– Но вы должны предвидеть, что из этого может произойти, – запротестовал Алессандро. – Что, если ему бы удалось покончить с собой?

– Ну и что? – спросила она легкомысленно. – Умереть из-за меня гораздо лучше, нежели постепенно жиреть, болеть и скончаться в постели.

– Вы, синьора, стали циничны, – мрачно заметил Алессандро. – Это вам не к лицу.

– Вы так думаете? Но это не к лицу никому из венецианцев, и тем не менее все поступают именно так. Я полагаю, это отнюдь не цинизм. Всего лишь реализм. У нас не осталось иллюзий, следовательно, нет разочарований. Исчезло доверие, а потому нет предательства. Я заметила, что светские люди всеми силами притворяются, что для них нет ничего важнее, чем причинить неприятности ближнему. Для них – и для меня – неприятности просто не существуют.