Маскарад - [95]

– Проклятие, Ян, моя жизнь в опасности, а ты имеешь наглость шутить.

– Прости! Прости. Но я и представить себе не мог, что дойдет до такого. Сядь. Пожалуйста.

Саймон посмотрел на Яна. В глазах последнего была мольба. За обманчивой легкомысленностью кроется сложный, чуткий человек. Иногда он проявляет себя, но только иногда.

– Расскажи мне все по порядку, иначе я выбью из тебя правду, – прорычал он, садясь на кровать, его гнев постепенно утихал. Даже в такой ситуации он не мог долго злиться на Яна. Ян кивнул.

– Я не стал бы винить тебя, если бы ты так сделал. Что ж, слушай. Все началось в Кентербери. Мы еще тогда так успешно выступали в Королевском театре. Помнишь?

– Да.

– Я встретил Хейвуда в гримерной комнате. Нас представили друг другу. Я не помню, кто, но мы разговорились. Тогда его звали не Хейвуд, если тебе интересно. Он представился как Тэнси. Мы отправились в таверну, и выпили, причем немало, – он нахмурился. – По крайней мере я.

– И что было дальше?

– Боюсь, я слишком много болтал. Он интересовался не только тобой. Казалось, ему были интересны театральные сплетни. Через несколько дней он снова пришел в гримерную комнату, потом он пригласил меня на обед и представил некоторым друзьям. Мы выпили, сыграли в карты… – Ян развел руками. – Думаю, об остальном ты и сам догадываешься.

– Ты проиграл.

– И достаточно большую сумму. Я был так рад, когда Хейвуд заплатил за меня. Он сказал, что он мне друг и не будет настаивать на немедленном возврате долга. Я ответил, что благодарен ему, потому что в противном случае мне пришлось бы идти к ростовщику, и я закончил бы как ты.

– Ага. Значит, мы подходим к главному.

– Да. Он начал расспрашивать о тебе, Саймон. Но тогда мне показалось, что его неприязнь направлена на Миллера.

– Да что ты. Почему? Ян потер нос.

– Боюсь, я не помню. Слишком много выпил. В любом случае, когда он спросил, что ты собираешься делать, я ему рассказал.

– И? – спросил Саймон, когда Ян замолчал.

– И той же ночью тебя арестовали за убийство Миллера.

В комнате воцарилась гробовая тишина.

– На следующий день Хейвуд пришел в театр и вернул мне долговые расписки.

– Проклятие! Почему ты молчал?

– Я рассказал бы, но Хейвуд как сквозь землю провалился. Никто ничего о нем не знал, по крайней мере, под именем Тэнси. У меня не было доказательств, – произнес Ян. – Ни судья, ни адвокат, ни тюремщики, никто не стал бы меня слушать.

– Он все прекрасно устроил, – сказал Саймон и сжал губы, его гнева как не бывало. Прошлого не вернешь, и Ян сделал достаточно в свое оправдание. Он спас Саймона от веревки.

– Твоя история звучит настолько неправдоподобно, что все подумали бы, что ты пытаешься меня защитить.

– Да, – Ян откинулся на спинку стула, он выглядел постаревшим на десяток лет. – И мне кажется, он устроил так, чтобы миссис Миллер вернулась домой как раз в нужный момент. Но я не могу утверждать наверняка.

– Расскажи, как случилось, что ты сбросил его в воду.

– Ах, это. Мы просто не пришли к общему мнению по поводу его камзола. Красный бархат с золотым шитьем. – Ян содрогнулся.

– Врезать бы тебе хорошенько.

– Но ты ведь не сделаешь этого. Я… Тихо!

– Что? – спросил Саймон, но теперь и сам услышал: ступени лестницы скрипели, но, кроме этого, был еще и другой звук, хлюпающий. Как будто кто-то шел по лестнице в мокрой обуви. Ян и Саймон посмотрели друг на друга и встали по обе стороны двери. Саймон со своей палкой, Ян с тростью-клинком. Послышалось шуршание поправляемой одежды, а затем кто-то громко постучал в дверь.

Бланш не спускала глаз с портрета, медная пластинка на раме сообщала, что это – достопочтенный Джеффри Вернон, и больше ни слова. Сходство с Саймоном было поразительным, хотя вблизи Бланш могла различить кое-какие различия, которые касались не только одежды мужчины, которая вышла из моды двадцать лет назад. Его глаза были светло-карие, у Саймона темные. Нос был тоньше, подбородок более округлой формы. Это не Саймон, но кто-то достаточно похожий на него, чтобы быть его братом-близнецом. Кто же он?

– Гм! – послышался голос позади нее, Бланш повернулась и увидела дворецкого, который впустил ее в дом. – Виконтесса очень сожалеет, но она сегодня не принимает.

– Кто это? – спросила Бланш, указывая на портрет.

Дворецкий снова едва удостоил ее взглядом.

– Я думаю, там ясно написано. Это – достопочтенный Джеффри Вернон. – Он должен был стать четвертым виконтом, – ответил дворецкий, и выражение сожаления на лице сделало его немного человечным.

– Должен был стать?

– Он умер много лет назад. – Слуга опять надел маску бесстрастного дворецкого. – Виконтесса не сможет принять вас. Я вас провожу.

Бланш, бросив последний взгляд на портрет, направилась к двери, которая через мгновение захлопнулась за ней, оставив стоять на улице в полной растерянности.

– Мисс? – позвал ее Макнелли. – С вами все в порядке?

Бланш вздрогнула и посмотрела на него.

– О да! Нам лучше уехать, – сказала она шепотом и взобралась на телегу. – Здесь кроется какая-то загадка.

Макнелли удивленно посмотрел на нее, но от дальнейших комментариев отказался, за что Бланш была ему очень благодарна. Погрузившись в свои мысли, она не заметила всадника, который двигался им навстречу. Макнелли свистнул, она подняла глаза и тут же застыла. Это был Квентин Хейвуд.