В какой -то момент я потерял сознание, а когда пришел в себя то уже сводить мышцы перестало, все тело онемело и я его почти перестал чувствовать. Ощущение было такое, словно я один в целом мире. И эта тьма и есть мир. Время для меня остановилось… остановилось, в моем персональном кошмаре.
Время… время… его нет… Рядом раздался рык. Я не удивился. Вполне могут быть галлюцинации, я им даже рад, хоть не один буду. Рык повторился и передо мной появилась оскаленная морда хищного животного.
Над зубками рычащего я узрел ярко желтые глаза с вертикальным зрачком. Но больше ничего не было видно.
- Ты прямо как собака Баскервилей, - прошептал я зверю. Зверь, молча и не мигая, смотрел на меня. - Я рад, что ты здесь. Теперь я не один. Ты пришел убить меня? Тогда убивай.
- Я это ты. Ты не один. Ты и я едины, - с легким раскатистым р, сказал голос из темноты.
- Один, - упрямо покачал я головой. Хотя это сильно сказано, покачал, скорее, попытался это сделать.
- Ты и я едины, - снова, не меняя интонации, проговорил голос.
- Я зверь? - спросил я, в душе не зная то ли плакать, то ли смеяться от своей дикой фантазии.
- Зверррь, - ответил он мне.
- И как мне стать с тобой единым целым? - с трудом говоря пересохшим губами, спросил я. А какая уже разница, что со мной будет? Сойду с ума, так может и к лучшему.
- Прими меня душой, - ответил зверь.
- Просто принять? - скептически переспросила я.
- Да.
Я закрыл глаза, хотя мог этого и не делать, все равно темно как в танке.
- Ты хочешь, чтобы я принял тебя? Ну, ладно. Я принимаю. Одному быть плохо, а так ты со мной будешь всегда. Я и ты едины, - последние слова сами сорвались с языка, и появилось свечение, которое все усиливалось. Я, отвыкший от света, поспешил сильнее зажмуриться, не ровен час, ослепнуть можно.
Сначала стало тепло в груди, потом оно разлилось дальше по венам, ощущения были приятными, словно меня согревали теплые руки. Яркий свет пропал, и я вновь оказался в своей темной тюрьме. Но страшно не было, словно что-то добавило мне силы и уверенности в себе.
Дверь камеры открылась, впуская тусклый свет коридора и разгоняя мою тьму. Вошедшие, все те же двое мужиков, сняли меня с крюка, и, разрезав путы, понесли меня по коридору. Свернув несколько раз, они приволокли мое одеревеневшее тело в огромную ванную комнату. Там уже ждали.
- В воду его. Он сейчас будет отходить, - проговорил мужчина лет шестидесяти на вид, в длинной синей рясе, и обращался он к моим мучителям. Меня не положили, а кинули в ванну, вернее мини бассейн, а водичка -то ледяная. И тут меня накрыло. Я думал, что знаю, что такое боль, но оказалось - нет.
В занемевшие конечности стала поступать кровь, а мышцы выкручиваться. Я орал не стесняясь, даже матом ругаться не мог. Дедок в рясе, взял колбу с зеленой жидкостью и вылил в воду. Появилась пена и вода окрасилась в розовый цвет, следом за этой склянкой последовали еще три, он вливал в воду жидкости, что-то при этом бурча.
Боль стала проходить, а руки и ноги начали согреваться, даже в холодной воде. Не знаю, что именно помогло, но я так расслабился, что почувствовал как скользнул под воду, совершенно не стараясь двигаться.
В себя пришел уже на своей кровати в опостылевшей камере. Я просто открыл глаза и уставился в потолок. Двигаться и думать не хотелось. В какой-то прострации разглядывал рисунок из трещинок, как паутина оплетающих темный потолок моей тюрьмы. Дураком я себя никогда не считал, и после подобного урока, понял, что выбора нет. И как бы я не относился к мальчишкам-шлюхам пренебрежительно, сам стану ничуть не лучше. И прав Свит, буду подставлять задницу, чтобы получить эти проклятые привилегии…
- Я не сломаюсь, я прогнусь, - произнес я, словно внушая себе.
- Гнуться тебе придется постоянно, - заговорил появившийся чернявый, но без и тени иронии. Я даже не вздрогнул, от его неожиданного появления. Как пялился в потолок, так и продолжал.
- Наказание у тебя было легкое. Всего-то чуть отшлепали, да сутки повисел на крюке, причем не вниз головой. Так, что не хнычь, - я почувствовал, как под его тяжестью просела кровать.
- А как еще наказывают? - сухо, но спокойно спросил я.
- Тебя боялись попортить, Мадам надеется хорошо продать. Но на будущее, больше не делай таких оплошностей. Слов на ветер она не бросает.
- Я понял - безжизненно ответил я, продолжая вести взглядом рисунок из трещинок на потолке. - Как наказывают тех, кто здесь работает?
- Зачем тебе? - тихо спросил немного охрипшим голосом чернявый. - Поверь, это неприятно даже слышать, не то, что видеть, а уж чувствовать…
- Я должен понять, что мне грозит. Неизвестность пугает больше, - я повернул голову к парню и посмотрел на него в упор.
- Твои глаза… - вздрогнул он.
- Что с ними? - мне было все равно.
- Цвет остался прежним, сиреневым, но зрачок стал вертикальным и узким, как у кошки. Ты оборотень?! - отпрыгнул от меня паренек.
- Не знаю. - Я снова перевел взгляд на потолок, не делая никаких движений. - Я потерялся, и сам не знаю кто я. Но я не один.
И в груди потеплело, после этих слов.
- Не хочу, чтобы кто-то знал, что с моими глазами.
