Маска Атрея - [89]

Дебора поспешно встала, бормоча извинения.

— Нет, — сказала Александра, все еще в ярости. — Не вы должны извиняться, а он.

Она снова пнула коробку, разорвав ее.

— Ваш отец? Почему?

— За это. За глупость. За... постыдную чепуху.

— Не понимаю, — повторила Дебора, взяв Александру за руки. — Пожалуйста, объясните. О чем все эти письма?

Александра медленно успокаивалась.

— Мой отец был дураком, — сказала она, и в голосе звучали боль и стыд. — Многие годы, верный солдат своей страны, он работал на старых коммунистов в Восточной Германии.

— В Магдебурге, — подсказала Дебора.

— В Магдебурге, да. Ему давали медали, награды. А потом вернули в Россию, и его... статус?

— Положение?

— Положение. Его положение понизилось. Ему больше не доверяли. Он еще пятнадцать лет работал в КГБ, но никогда уже не был... прежним. Когда он закончил... Когда вышел в отставку, он по-прежнему имел более низкий статус — положение, — чем когда жил в ГДР, в Восточной Германии.

— Что он делал? — осторожно спросила Дебора, уверенная, что она на грани чего-то важного.

— Писал вот это.

Русская зажала в кулак пачку писем и потрясла ими.

— О чем они?

Александра затихла, немного склонив голову вперед и полузакрыв глаза, словно молилась. Руки двигались сами по себе, очевидно, что-то разыскивая просто на ощупь, и вытащили из пачки один-единственный лист.

Он отличался от других — глянцевая черно-белая фотография, размеченная красными линиями, стрелками и нацарапанными буквами кириллицы. Александра, по-прежнему не открывая глаз, положила снимок на тонкий ковер — аккуратно, бережно, словно это что-то очень хрупкое или взрывоопасное, и подтолкнула по полу к Деборе.

— Что это? — спросила Дебора, подбирая бумагу и метнув взгляд на русскую, которая молча застыла, сидя на корточках. Та не ответила, и Дебора стала рассматривать фотографию.

На самом деле на ней оказались четыре снимка — один и тот же объект, сфотографированный из четырех различных позиций. Объектом был человек, лежащий на спине; глаза закрыты, рот слегка приоткрыт. На двух фотографиях — серых и смазанных — тело от головы до пояса, две другие — крупный план лица, четче и контрастнее. На обеих на лбу мужчины была видна дырка, чуть-чуть в стороне от центра. Похоже на дырку от пули.

— Не понимаю, — сказала Дебора с ноткой раздражения. Русская была чрезмерно мелодраматична. — Кто это?

Александра по-прежнему молчала, и у Деборы возникло странное ощущение, что русская чего-то ждет. Дебора нахмурилась и снова посмотрела на фотографию.

— Кто?..

И тут отдельные фрагменты вдруг начали складываться в четкую картинку: редкие черные волосы, расчесанные на пробор, бледность кожи, брови, подбородок, форма рта, густая щеточка коротко подстриженных усов...

— Нет, — прошептала Дебора. — Не может быть.

Она уставилась на фотографию и покрывающие ее красные линии и стрелки.

— Не может быть. Он похож на...

— Гитлера, — закончила Александра, не поднимая глаз. — Он похож на Гитлера.

— Адольфа Гитлера, — пробормотала Дебора. — Да. Но...

— В конце войны, — заговорила Александра, теперь шепотом, — Гитлер покончил с собой в бетонном... бункере, да?

— Да. — Дебора словно разучилась мыслить ясно. Ей казалось, что она бродит в тумане. Что ждет ее впереди, она и вообразить не могла.

— Русские нашли его тело вместе с другими, — продолжала Александра. — Их забрали, чтобы освидетельствовать и похоронить, но тела были сильно повреждены и было очень жарко. Поэтому их не увезли в Москву, а по приказу НКВД передали в штаб-квартиру СМЕРШа, то есть военной разведки...

— ...в Магдебурге, — медленно проговорила Дебора.

Туман рассеивался, но теперь она падала, летела вверх тормашками — как, наверное, могла бы падать в темноту микенской цистерны.

— Да, в Магдебурге, — подтвердила Александра. — Все было открыто. Честно. И все это знают. Кроме моего отца. Мой сумасшедший отец стал одержим идеей...

— ...что тело Гитлера так и не попало в Магдебург, — закончила Дебора. Собственный голос напоминал ей звон далекого колокола. Потом перефразировала, вставив слово из письма, которое было у Сергея Волошинова в ночь, когда его убили. — «Останки Адольфа Гитлера так и не попали в Магдебург».

А значит, тело, которое исследовали в лаборатории?..

Нет. В тайной комнате в Атланте Ричард хранил тело Гитлера? Невозможно. Как оно туда попало?

Точно так же, как клад Приама оказался в Пушкинском музее, ответил голос у нее в голове.

Глава 66

Прошло три часа. Вернулся Василий с покупками, и Александра занялась на кухне обедом. Дебора сидела в кресле и смотрела на коробки, пока мозг осваивался с новым поворотом дела.

Если Сергей Волошинов был прав, то она и, коли на то пошло, Ричард, Маркус и его отец шли по ложному пути. В записке, найденной у русского, и впрямь говорилось о теле, которое вез немецкий конвой и которое затем оказалось в потайной комнате за книжным шкафом Ричарда. Она, однако, ошибалась, предполагая, что это немцы хотели, чтобы тело попало в Магдебург. Они хотели, чтобы оно попало в безопасную Швейцарию. Тело отправили в Магдебург русские, хотя это произошло позже, а к тому времени, если Волошинов был прав, они уже имели дело с совершенно другим трупом.