Машина Судного дня. Откровения разработчика плана ядерной войны - [6]

.

Во время предвыборной гонки в 2016 г. нынешний президент Дональд Трамп неоднократно упоминал о своем нежелании «отказываться от рассмотрения» угрозы первого использования ядерного оружия в конфликтах любого рода, включая борьбу с ИГИЛ и столкновения в Европе. (При этом он говорил, что будет «последним, кто прибегнет к ядерному оружию», если, очевидно, не окажется первым{16}.) Во время первых дебатов его спросили: «Говорят, что президент Обама намеревался изменить нашу многолетнюю политику в области ядерного оружия [т. е. отказаться от стратегии первого использования]. Вы поддерживаете нынешнюю политику?»

Имея две минуты на ответ, Трамп сказал среди прочего: «Я не хотел бы положить ей конец, просто отбросить ее. Но я точно не нанесу удар первым[2]. На мой взгляд, раз существует альтернатива ядерному конфликту, то вопрос исчерпан. В то же время мы должны сохранять готовность. Я не могу отказываться от рассмотрения никакой возможности».

В своем двухминутном выступлении Хиллари Клинтон не стала повторять слова Трампа насчет отказа от рассмотрения возможностей и отвечать на этот вопрос, однако заметила, что «мы обязаны предоставлять гарантии нашим союзникам… у нас есть договоры о взаимной обороне, и их надо выполнять». Вместе с тем, очевидно, если бы ее прижали, экс-госсекретарь сказала бы примерно то же самое, что и Трамп. Наши договоры о взаимной обороне никогда не ограничивали право США на первое использование ядерного оружия. (Будучи кандидатом на пост президента в 2008 г., она упрекала сенатора Барака Обаму за слова об отказе от использования ядерного оружия против Пакистана и говорила, что президент никогда не должен объявлять о том, какое оружие он будет или не будет применять.)

Между тем вплоть до конца 2016 г. президент Обама под влиянием возражений министров обороны, иностранных дел и энергетики, а также союзников США не отказывался от политики первого использования, о чем свидетельствует его «Доклад о ядерном потенциале» в 2010 г. и в последнем году на посту президента. Он, как и все американские президенты со времен Трумэна, проводил политику угрозы развязывания ядерной войны. Унаследовавший эту политику президент Дональд Трамп продолжает применять то, что Ричард Никсон называл «теорией безумца», с несколько большей благопристойностью, чем некоторые из его предшественников.

• Такая угроза ядерного удара Соединенных Штатов по любому государству, у которого может возникнуть конфликт с ними (вроде Северной Кореи), упорное нежелание США принять обязательства по отказу от первого использования всегда были препятствием на пути эффективной кампании против распространения ядерного оружия. Ситуация ничуть не изменилась и на этот раз при президенте Трампе. Она фактически подталкивает к приобретению ядерного оружия теми государствами, которые хотят либо что-то противопоставить угрозам США, либо создать видимость этого. К такому же результату приводят и другие аспекты ядерной политики США. Наше упорное нежелание расстаться с арсеналом из тысяч боеголовок, многие из которых находятся на боевом дежурстве, через четверть века после окончания холодной войны делает мало убедительными уверения в том, что у большинства других государств мира «нет необходимости» создавать свою бомбу.

• Что касается заранее спланированных, санкционированных американских стратегических атак, то система всегда предполагала ответ на значительно более широкий круг событий, чем общество может себе представить. Более того, президент никогда не был единственным, кто мог отдать приказ о применении ядерного оружия, круг имеющих право сделать это не ограничивается даже высшими военачальниками (см. главы 3 и 7).

Как я выяснил в процессе своего исследования системы управления и контроля ядерных вооружений{17} в конце 1950-х гг., президент Эйзенхауэр втайне от широкой публики передавал право нанесения ядерных ударов командующим войсками в разных ситуациях, включая отсутствие связи с Вашингтоном (обычное дело в Тихоокеанском регионе) и потерю президентом способности принимать решения (что случалось с Эйзенхауэром дважды). Получив такое право, командующие, в свою очередь, передавали его в сопоставимых кризисных ситуациях нижестоящим командирам.

К моему удивлению, после того, как я проинформировал команду президента Кеннеди об этой политике и ее рисках, Кеннеди продолжил ее (а не отказался от решения своего предшественника – «великого командующего»). Точно так же поступили президенты Джонсон, Никсон и Картер. Практически наверняка это можно сказать и о всех последующих президентах вплоть до нынешнего, хотя не исключено, что в прошедшие десятилетия такое право «передавалось», по крайней мере номинально, и какому-нибудь гражданскому лицу за пределами Вашингтона. Передача права нанесения ядерного удара – один из наших самых больших государственных секретов.

Ничем не отличается ситуация и в Советском Союзе, а ныне в России. Обнародование американских планов «обезглавливания» советского командования привело к появлению системы автоматической передачи права нанесения ядерного удара, известной на Западе как «Мертвая рука» (Dead Hand), которая должна гарантировать ответ на ядерный удар Америки по Москве и другим командным центрам. Это тоже является государственным секретом, что выглядит парадоксально, поскольку засекречивание в данном случае уменьшает сдерживающий эффект (см. главу 9).