Машина страха - [18]

– Ладно уж, чего там… – криминалист расцвел, как осенний цветок. Да, слаб великий человек к похвале, тщеславен, что поделать…

– Представьте ситуацию: юноша примерно двадцати двух лет, хорошо образован, не бедствует, в начале блестящей карьеры вдруг без видимой причины стреляет в своего покровителя и благодетеля. Причем вообще не помнит о поступке.

– Врет, – сразу ответил Лебедев.

– Не умеет, – ответил Ванзаров. – Я проверил.

– Значит, был пьян.

– Не пьет, примерного поведения.

– Ревность, – сказал Лебедев и тут же мотнул головой. – Нет, это же сразу ясно… Тогда революционер. Они умеют мозги выворачивать.

– Не годится.

– Почему?

Ванзаров не мог помянуть психологику и Бурцова ни вместе, ни по отдельности. Над психологикой Лебедев издевался, считая лженаукой, а судебного следователя на дух не переносил. Были у них неприятные стычки.

– В таком случае им бы занимались другие господа.

Прозрачный намек Аполлон Григорьевич понял, ответ счел достойным.

– Остаются опий, морфий и подобные радости, – сказал он. – Могут давать эффект потери памяти. Хотя если мальчишка не пьет, то куда ему с этим… Лучше предоставьте его мне, сделаем анализы, проверим…

Детскую ловушку Ванзаров не счел нужным замечать.

– Больше идей нет?

– Только колдовство, – сказал Лебедев. – Читал брошюру о народных знахарях, автор уверяет, что в глухих деревнях у нас водятся старухи, которые умеют заворожить. Нашепчут что-то на ухо – и человек сам не свой становится. Это, конечно, ересь и басни этнографов…

– А как же гипнотизм? – аккуратно спросил Ванзаров.

Аполлон Григорьевич недовольно хмыкнул.

– Ах, вот вы о чем… Сказали бы сразу, зачем было кругами ходить… Я лично с гипнотизмом не сталкивался, один раз побывал на сеансе на кафедре медицины. Что это такое, сказать не могу, так как техникой гипноза не владею. Изучать желания нет… Что вы меня мучаете, спросили бы у Погорельского.

– Он лечит гипнозом?

– Насколько лечит, не знаю, а вот брошюрку про гипноз издал…

– Может, припомните преступления, связанные с гипнозом?

Лебедев выразительно поморщился:

– Если и случалось нечто подобное, то мы никогда не узнаем: гипнотизм ни один пристав в дело не запишет. Сами понимаете, кому охота со службы вылететь.

Ванзаров понимал.

– А в Европе?

– Недавно прочел про случай в Лондоне 17 сентября. Некая мисс Рейнар, гувернантка, вышла из дома и пропала. Хозяева обратились в полицию: девушка примерного поведения, не могла просто так исчезнуть. Тем более из дома ничего не пропало. Начались поиски. Через день ее нашли. Знаете где? В больнице для престарелых актеров. На допросе в полиции Рейнар показала, что ехала, как обычно, в поезде из Лемингтона. В купе к ней подсели двое незнакомцев, стали делать над ней пассы. После чего она уже ничего не помнила. Пришла в себя в больнице без сумочки, денег и вещей. Описать этих мужчин не смогла. Скотленд-Ярд дело закрыл. За невозможностью поимки преступников…

– Это все?

Лебедев заметил, что оболочка его друга стоит на Симеоновской, а остальное нырнуло в мыслительные глубины. Ванзаров впал в особую прострацию.

– Краффт-Эбинг[12] описывает пациентку, которая была уверена: муж хочет довести ее до самоубийства, гипнотизируя. Но это скорее вопрос психиатрии. Женская истерия, что возьмешь…

Ванзаров незаметно вздрогнул, будто очнулся от сна с открытыми глазами.

– Благодарю, Аполлон Григорьевич, ваша помощь бесценна… Как всегда.

Он быстро попрощался и пошел в сторону Фонтанки и цирка Чинизелли.

А Лебедев не мог решить, благодарность это или ирония. С Ванзаровым ни в чем нельзя быть уверенным.

12

Посетителей у Палкина было не много. Время такое несуразное. Публика собиралась к вечеру. Тогда на сцену выходил оркестр пожарной команды под управлением брандмайора, а на кухне готовили знаменитые блюда, ради которых знатоки посещали ресторан. Завтрак был скромнее, всего-то пятьдесят блюд, не считая горячих и холодных закусок. В огромном зале, с высокого потолка которого спускались люстры, похожие на хрустальные пирамиды, было тихо. Тенью шуршали официанты с подносами, звенели вилки, гости беседовали вполголоса.

– Может, он совсем не придет? – спросил нервный желчный господин. К закускам он не притронулся.

Его спутник, напротив, ел много и с аппетитом, что не скрывала его комплекция.

– Не волнуйся, просто малость задерживается, – ответил он, не переставая жевать.

– Малость? Полчаса! Это как понимать…

– Выпей, Яков, и успокойся. – Плотный господин поднял бокал с коньяком. – Дело стоит того, чтобы подождать… А вот и он. Я же говорил…

В зале стоял элегантно одетый мужчина и что-то выспрашивал у официанта. По его холеному добродушному лицу трудно было определить возраст: далеко не юноша, но и не старик. Завидное качество для мужчины.

Плотный господин посигналил ему вилкой. Тот заметил призыв, оставил официанта, подошел к столу и изящно поклонился.

– Господа, приношу извинения, дела не отпускали. – И он без церемоний плюхнулся на стул.

– Вот, Яков, позволь тебе представить Михаила Павловича Хованского… Человек замечательный и полезный…

Хованский дружелюбно кивнул и налил в бокал из графинчика. Он не слишком утруждал себя манерами и церемониями, считая, что его извиняет дружелюбие и легкий нрав. Который так нравится людям. Буквально очаровывает.