«Машина» с евреями - [8]

Это началось осенью 79-го года. Театр, повторяю, представлял собой убожейшее зрелище. Пьянство было беспробудное. Однажды нам вместо второго акта даже пришлось отыграть часовой концерт. Было это в городе Воскресенске. Представляете себе, Дворец спорта, где обычно выступал местный «Химик», три тысячи зрителей, жаждущих увидеть «Машину», а в первом действии невнятное действо с сильно нетрезвыми актерами и актрисами, постоянно путающимися в диалогах. Ко второму акту уже случилось несколько падений, не планировавшихся великим Шекспиром, так что в перерыве было принято стратегическое решение о ревизии пьесы в сторону увеличения авторской доли «Машины времени», проще сказать, мы начали играть свою концертную программу. Со стороны это, возможно, даже напоминало ранние концерты «Битлз», когда маломощная аппаратура не могла «переиграть» вопли толпы. У нас на сцене стояли две стоваттные колонки, которые могли как-то озвучить спектакль, но для концерта их можно было использовать в школьном актовом зале, но никак не во Дворце спорта. Тем не менее все были в восторге, в том числе и мы. И у нас начала закрадываться мысль о собственной гениальности. Если уж мы на таком аппарате сумели поставить зал на дыбы, то… Такие же мысли (не о гениальности, а о возможности собрать кассу) появились и у руководства «Росконцерта», и нас отпустили погастролировать по стране.

Первый выезд «Машины времени» с часовым отделением был в Ростов. Местный Дворец спорта, тоже построенный для хоккея (хотя в него казаки так и не заиграли), чуть не разнесли на части наши поклонники, которых становилось все больше и больше. Теперь уже не нужно было прилагать каких-то усилий, чтобы «склеить» красивую девушку, — они толпами паслись у служебных входов и около гостиниц, где мы жили. А потом, утром, вместо сегодняшнего вопроса «А деньги?», говорили: «Спасибо большое», — и просили не забывать их. Как же, забудешь такое! Как-то раз местные девчонки пригласили нас к себе в гости и завезли в такую глушь, что мы даже несколько взволновались. На фоне темного ночного неба стоял остов жилого дома. Такое впечатление, что остался он в первозданном виде со времен немецкой оккупации. Кругом кучи битого кирпича, разбитая лестница на второй этаж… Хозяйки открывают дверь, а за ней оказывается прекрасная трехкомнатная квартира, по тем временам шикарно обставленная. То есть финская кожаная мебель, югославская стенка, чешский хрусталь… Откуда? Кругом разруха, а там свет, газ, горячая вода. Было такое впечатление, что попали мы на какую-то временно свободную «лежку» преступного авторитета…

В общем, когда мы «прочесали» Ростов и другие города по осени, а затем резко оживили «мертвый сезон» в Сочи, отыграв там за неделю концертов двадцать, причем все с аншлагом, встал вопрос о том, чтобы нас перевести из театра в Объединение художественных коллективов «Росконцерта» на правах этого самого «художественного коллектива». В ОХК нашему коллективу тут же дали прозвище «Машина с евреями». Если не ошибаюсь, авторство его приписывалось ныне покойному конферансье Халемскому. Что касается евреев, то в том составе ни одного полностью оригинального еврея не было. То есть, насколько я себе представляю, отцы были в основном нееврейской национальности. Правда, определяется у нас все не по отцовской, а по материнской линии. Кстати, мне очень интересно было бы узнать девичьи фамилии матерей моих коллег по группе. Думаю, много интересного узнал бы я, а вместе со мной и читатели… Единственным настоящим евреем, который тогда не работал в «Машине», но все время был где-то близко, был Женька Маргулис. А вот насчет Ованеса Мелик-Пашаева ничего точного сказать не могу…

Художественным руководителем, понятное дело, стал Ваник, а Макаревичу, как человеку тоже амбициозному, достался пост так называемого «музыкального руководителя». Ни в каких «художественных» делах Ваник участия не принимал, но был собственником аппаратуры и имел приличную наличность. К тому же он по своей армянской хитрости обманывал не только нас, но и многих посторонних людей, которые время от времени платили деньги за то, чтобы нас послушать. Правда, когда мы были приняты в штат «Росконцерта», нам сразу дали ставки аж первой категории — 10.50 за концертное отделение. Когда я принес домой тарификационную книжку и показал маме, она сказала: «Сыночка, ты въехал в „Росконцерт" на белом коне. Я начинала с четырех рублей, а первая категория была несбыточной мечтой». Кстати, когда вместо меня в 1982 году в коллектив взяли Сергея Рыженко и Сашу Зайцева, им дали как раз четырехрублевые ставки, несмотря на наличие у обоих высшего музыкального образования.

Нам в то время разрешили играть только отделения. Кстати, сделано это было не со зла или из-за какой-то дискриминации, просто остальным артистам «Росконцерта» тоже хотелось кушать. Коллективов в ОХК было много, и они были большие. К счастью, нам «пристегнули» два лучших из них — это ансамбль эстрадного танца «Сувенир» под руководством Тамары Головановой и джазовый оркестр под руководством Игоря Кролла. С ним пели отличные солисты, в том числе Лариса Долина и Вейланд Родд. Если мы с ними ездили, я не пропускал ни одного концерта, классный биг-бэнд и настоящая Америка!