Машина лорда Келвина - [26]

Пекарь, словно бы опомнившись, хлопнул себя ладонью по лысому темечку и побежал к собственной лавке — не иначе, решил спасти сбережения, пока те тоже не вылетели в трубу. Однако жар пожарища отогнал его назад, и в моей памяти навсегда запечатлелся образ бедняги: шаркая ногами по рассыпанному кофе у тела погибшего, он заламывал руки, ожидая, что вот-вот займется пламенем и его лавка.

Но этого, впрочем, не случилось. Небеса, в милости своей, разразились такими трескучими раскатами грома, что мы уж решили: рухнула еще одна крыша. Дождь полил как из ведра, плотный и ровный. Пекарь упал на колени посреди мостовой и воздел молитвенно сложенные руки, а по лицу его потоками струилась дождевая вода. Надеюсь, в своей молитве он замолвил словечко и за погибшего, лежавшего в трех шагах позади, хотя вряд ли — уже в следующую секунду пекарь вскочил и указал рукой на фигуру человека в пальто и цилиндре, который неспешным шагом удалялся в сторону Темзы.

При ходьбе мужчина опирался на трость; в профиль был виден орлиный нос, а уверенная походка выдавала благородство не джентльмена даже, а особы королевских кровей. Общее впечатление портила лишь одежда: цилиндр и пальто носили следы долгой носки, а брюки были забрызганы уличной грязью.

Пекарь испустил вопль. Конечно же, именно этот тип расхаживал в конце проулка незадолго до взрыва! Вслед ему тут же устремились два констебля, настигшие незнакомца прежде, чем тот успел бы скрыться, если имел такие планы. Однако джентльмен в пальто вовсе не собирался пускаться наутек, ведь это был мистер Годелл собственной персоной, — о чем, вне сомнений, вы уже догадались.

В первую минуту мне пришла в голову мысль вступиться за старшего товарища и объяснить бравым блюстителям порядка, что они схватили не того. Я, однако, не решился на этот шаг, припомнив последствия прежнего своего неразумного поступка, когда стремительно бросился к «всепожирающему слону», как красочно газетчики на свой особый и довольно глупый лад окрестили пожар, и в итоге обзавелся хромотой. Меня просто арестовали бы заодно с Годеллом, как сообщника: что значит мое слово для полицейского? К тому же — я ничуть не сомневался — минуты через две констебли, сообразив, с кем имеют дело, принесут мистеру Годеллу свои извинения.

Казалось невероятным, но ливень все усиливался, и пламя погасло столь же быстро, как и возникло; по этой причине прибывшая со звоном и лязгом пожарная бригада предавалась безделью. Дым тоже моментально рассеялся — как по волшебству. Достойным объяснением стал бы порыв свежего ветра, но ветра не было, а дым исчез. Просто взял и пропал — остались лишь белесые струйки пара, которые пробивались из груды тлевших угольев.

Помню, в тот момент мне это показалось занятным: сначала взрыв и огонь, стремительные в своей ярости, а затем — слабый дымок над головешками. По-моему, когда имеешь дело с такими людьми, как Сент-Ив и Годелл, поневоле приобретаешь страсть к умозаключениям: во всем хочется видеть тайну или загадку. Даже не так: во всем подозреваешь тайну или загадку, а что тебе там хочется — это уж дело десятое. Но тут и в самом деле что-то было. Полминуты размышлений вполне хватило, чтобы понять: взорвалась зажигательная бомба, а дым был химической природы, потому и улетучился так быстро. Стало быть, и сам взрыв подстроен.

Так уж вышло, что мое печенье — помните, я обронил свою жестянку? — оказалось растоптано, а потому я направился к Джермин-стрит с пустыми руками. Хорошая — в смысле «долгая» — прогулка под дождем позволила мне как следует обдумать два вопроса: во-первых, не связана ли сегодняшняя трагедия с машиной лорда Келвина (присутствие Годелла как бы говорило в пользу этой версии), а во-вторых, стоит ли рассказывать Дороти о случившемся? Дороти, если вы еще не знаете, это моя жена, и она не придет в восторг, если меня втянут в очередную авантюру Сент-Ива, когда я толком не оправился от предыдущей. Мне кажется, слово «втянут» отражает самую суть дела и в этом случае звучит уместнее некуда, хотя, конечно, моя роль и представляется несколько пассивной.

В тот день Сент-Ив покинул свою лабораторию в Харрогейте и отправился в Лондон, на Джермин-стрит, — он навещал моего отчима, мистера Уильяма Кибла, игрушечных дел мастера и изобретателя, чтобы проконсультировать его касательно аппарата, над созданием которого тот работал. Впрочем, упомянутый аппарат не имеет к моему рассказу никоего отношения, и с моей стороны было несколько опрометчиво упомянуть о нем, поскольку эта деталь может бросить на всю историю тень если не подозрения, то сомнения… Итак, к счастью, Сент-Ив был в Лондоне, иначе мне пришлось бы посылать ему извещение в Харрогейт, и даже примчись он сюда со всею возможной скоростью, скорей всего, уже ничего бы не застал и только проехался бы зазря.

Так или иначе, визит Сент-Ива пришелся очень кстати, и тем же вечером я нашел его в устричном баре неподалеку от Лестер-сквер. Дождь уже унялся, но тучи не разбегались, и горожане предвкушали снегопад. Сент-Ив сидел за чтением свеженького, только из типографии, номера «Стандарта». Правда, новости о взрыве на первую полосу не попали: это выгодное место оказалось занято сенсацией совершенно иного рода. Чтобы поведать вам о ней, мне придется ненадолго отвлечься от моей собственной истории.