Маруся - [2]

В июле Дик и Маша наткнулись в малиннике на самого настоящего медведя. Увидев людей, медведь хрюкнул, как свинья, и удрал. Машка посмотрела на Дика и расхохоталась – у него волосы на голове стояли дыбом.

– Я никогда, никогда такого не видела! Я думала, это люди придумали! Как будто через тебя ток пропустили…

– Поговорка, yes?..

Они гуляли по лесу, искали грибы. Потерявшись, Машка звала Дика:

– Рича-ард! – и странно звучало это чужое имя в кондовой рязанской глуши.

– Маруса-а! – зычно откликался Дик. – Ау-у!..

Он сохранил об этом лете самые прекрасные воспоминания.

Осень была быстрой и светлой, а в конце ноября в Москве выпал первый снег. Он лежал недолго, растаял к вечеру.

– Какая ж это зима, мать вашу бабушку! – возмущался Дик. – Совсем даже неинтересно.

А в декабре вдруг грянули морозы.

Такое бывало и в другие зимы – минус двадцать держалось пару дней, и Дик надевал тогда шапку, и мазал нос специальным кремом, и молодцевато крякал на ледяном ветру, и торопил Машку поскорее добежать до какого-нибудь «заведения» – выпить водки… Но сейчас был совсем другой мороз.

Снега не было, и над белым, страшным асфальтом медленно переливался свинцовый туман. Из колодцев валил густой пар. Стены домов покрылись толстенным слоем инея, и уличный шум звучал как-то по-особому, словно воздух превратился в прозрачное ледяное желе. Дети не ходили в школу. У Дика тоже были каникулы на время холодов. Он слушал новости, и даже дикторы ужасались такой невероятной погоде.

Машка назначила ему свидание возле метро.

И тут-то пригодились подарки доброй Полли. Люди оглядывались на Дика. Он шел сквозь свинцовый туман как северный бог – огромный, в необъятном полушубке, гигантских унтах, прижимая к груди чудовищных размеров рукавицы, и его красный нос торжествующе торчал из-под меховой шапки.

Машки еще не было.

Дик нырнул в ближайшую дверь – это оказалась булочная, расположенная в старом доме, со старыми, деревянными еще рамами, – и встал у белого окна. Он надышал небольшую дырочку на стекле и стал смотреть в нее. У Дика было прекрасное настроение – человека, который рискует, но при этом ничего не теряет. Он снял рукавицы и машинально нацарапал ногтем рядом с дырочкой – «мароз». И рядом – «Маруся». А потом дописал третье слово – «Russia»…

В клочьях седого пара из метро вынырнула Машка, в рыжей лисьей шубе, толстом синем шотландском платке. Дик из булочной вышел ей навстречу.

– Только не дыши глубоко! – крикнула она. – Легкие заморозишь.

Дик хотел сказать ей, что она очень заботливая и что он очень ее любит, но Машка дрожала, и Дик потащил ее к ближайшему бару, который тусклым неоном рассеивал ледяной мрак.

Они заказали водки, пиццы, пепси, и еще Машка попросила себе фруктовый торт.

Дик заметил, что водку тортом не закусывают. Машка махнула рукой.

– Я избавлюсь от этого ребенка, – без всякого вступления сказала она.

– Поговорка, yes?.. – улыбнулся Дик и вдруг все понял.

Машка залпом выпила водки и закурила. Дик с трудом сдержал себя – он знал, что если начнет отнимать у нее сигарету, то Машка стукнет его. Впрочем, после первой затяжки она позеленела и отодвинула от себя пепельницу.

– Мы сделаем свадьба – и уедем ко мне домой, – медленно произнес Дик. – Я не позволю тебе делать глупости.

– Держи карман шире, – Машка посмотрела на Дика так печально, что тот ее не узнал.

…Потом она все-таки поколотила его, и это было очень смешно, потому что Дик был вдвое ее больше, но смеяться ему не хотелось.

Ночью он стоял у окна и машинально царапал ногтем иней. Мороз. Маруся. Russia. На другой чаше была Америка и его мечта.

Весной Дик и Маруся поженились.

Он остался в России.