Марусина любовь - [10]
– Нет! – торопливо выставила ладонь, отказываясь от угощения, гостья. – Нет, я уже это покушала! Спасибо! Я вот лучше кефирчику попью… Ведь это кефирчик такой густой, да? Я не ошибаюсь? Он не из молозива сделан?
– Нет. Это простокваша обычная. Ну, можно сказать, и кефир…
– Ой, а вкусная какая! Как творог. А это…
– А это масло.
– Масло?! Такое желтое? Такого не бывает…
– Ну, давай поучи меня, какое масло бывает… У вас там, в городских магазинах, такого масла и не видали никогда! Ты попробуй, попробуй!
Так в творческих познаниях деревенского натурального хозяйства прошел для Анны Васильевны вечер. Потом, когда гостью совсем сморило, Маруся отвела ее спать в светелку. Кончилось дело тем, что остаток своей командировки провела городская гостья у них в доме, возвращаясь после трудового дня вместе с Марусей.
– Ой, Надь, а можно я с тобой пойду? – увязалась она на следующий вечер за Надеждой, когда та, повязавшись платочком, направилась в коровник на вечернюю дойку. – Я хочу на Аксинью посмотреть. И на эту… на Дуняшку тоже…
– Что ж, пойдем, – удивленно посмотрела на нее Надежда, – только туфли свои модные сыми, замараешь. Чуни вон надень.
– Чуни? Это какие чуни?
Молча бросив ей под ноги глубокие резиновые галоши с острыми носами, Надежда стояла, смотрела сурово, как Анночка Васильевна осторожно и неуклюже сует в них ноги, потом произнесла строго:
– Только не шибко там охай. Испугаешь еще животину…
– Ой! Ой! Боже, какой хорошенький! Какой маленький! Какой красавчик! – тут же забыв все ее предостережения, громко воскликнула Анночка Васильевна, увидев в деревянной загородке лежащую на сене телочку. – Ой, мамочки, прелесть какая…
– Да тихо ты, оглашенная! – снова шикнула на нее Надежда. – Говорю же, не охай! Нельзя! Сглазишь еще! Глаз-то у тебя, гляжу, черный да урочливый… Да и не красавчик это вовсе, а красавица. Телка. Поняла?
– Поняла… А как ее зовут?
– Так не назвали еще… Хочешь, Анюткой назовем?
– Ой, а можно?
– Так отчего ж нельзя? Пусть Анюткой и живет свое время. Правда, потом колоть жалко будет…
– Как это – колоть? Куда колоть?
– На мясо, куда…
– Так она ж еще ребенок!
– Ничего, к зиме вырастет. К Новому году аккурат и заколем. Так что прошу к нам в гости на пельмени…
– Но… Подождите, как же… Что значит, вырастет? Она же все равно маленькая еще будет… Девушка совсем…
– Ну да. Эта девушка как раз молодой телятиной и называется. Чай, любишь в магазине молодую телятину покупать? Кто ж старое-то мясо есть любит?
– Боже… А я никогда об этом не думала… – грустно и тихо выдохнула Анночка Васильевна. – Так с вами здесь точно вегетарианкой станешь… И вообще… Расквасилась я у вас тут и душой, и телом…
– Так это хорошо, чего ж ты горюешь-то? – удивленно подняла на нее голову из-под Дуняшкиного живота Надежда.
Звонкие молочные струи упруго бились об оцинкованное дно подойника, ловкие сильные руки привычно делали свою ежевечернюю работу.
– Хорошо-то хорошо, да только ни к чему мне это, – грустно вздохнула Анночка Васильевна, осторожно оглаживая по боку Дуняшку. Потом, поднеся ладонь к носу, втянула в себя задержавшийся на ней коровий запах, задумчиво подняла глаза, продолжила: – Когда в городе живешь, Надь, в суете да в жестокости, такие вот лишние земные чувствования тебе ни к чему. Мешают только. Расслабляют. Там вся жизнь – борьба… И все бабы – стервы…
– И ты, что ль, стерва?
– Еще какая! Не будешь стервой – сразу под себя подомнут и звать как не спросят. Знаешь, с каким трудом я этого места добивалась, на котором сейчас сижу? Ой, да если рассказать…
– Так зато в люди вышла, зарплату, чай, высокую получаешь! И не надо тебе ни на земле, ни в доме горбатиться…
– Ну да. Это так. Но зато ни одной живой души рядом нет, чтоб в плечо поплакаться… И на работе тоже никому довериться нельзя. Кому доверишься, тот тебя и спихнуть норовит в первую очередь. Кругом одни интриганы! Вот и приходится все время оборону держать. Мне свои люди ой как нужны, ты даже не представляешь – как. Я вот как раз об этом и хотела с тобой потолковать, Надя…
– О чем – об этом? Говори прямо, не понимаю я твоих намеков.
– Да я про Марусю… Может, мне ее на работу в город забрать? А что? Девочка она очень толковая. Я видела, как она работает. Чего такому добру пропадать? А я бы ей помогла, и с карьерой тоже… У меня сейчас такие возможности есть. Правда, сейчас вакансий свободных у нас нет, но это же все организовать можно в принципе…
– Та-а-а-к… Разговор, конечно, интересный у нас пошел… – задумчиво произнесла Надежда. – Очень интересный… Только не в коровнике ж об этом толковать! Иди-ка ты в дом, да скажи там, пусть Маруська на стол накрывает… Посидим, обсудим…
Что ж, видно, так уж сложилось, чтоб меняли да определяли дальнейшую судьбу обитателям этого дома пришлые случайные люди. В свое время вор-рецидивист Сергей Климов в Надеждину судьбу вклинился, теперь вот и Анночка Васильевна таким пришлым случайным человеком оказалась…
– Вот так вот, Маруся… Девочка ты очень способная, толк из тебя будет. Сама видела. Считай, что ты в моем лице свой счастливый билет вытянула. Путевку в жизнь. – Сидя во главе стола и прямо, как в президиуме, держа спину, важно вещала Анна Васильевна. Слышались в ее голосе знакомые уже Марусе властные и жесткие нотки. Даже Надежда вдруг оробела от такой мгновенной метаморфозы, поглядывала на нее робко, исподлобья. – Думаю, ты надежды мои оправдаешь. Да и мне, знаешь, неплохо под боком своего человека иметь… Коллектив у нас ненадежный, сволочной, все только и думают, как бы кому пакость устроить… А на тебя я всегда положиться смогу. Ты мне своя. И еще ты… как бы это сказать? Ты очень комфортная, Марусь… На тебе глаз отдыхает. А в нашем сволочизме очень важно, чтоб на ком-то глаз отдыхал.
Татьяна всегда была образцовой женой. Пока муж строил карьеру, она занималась детьми, домашним хозяйством и никогда не позволяла себе скандалов с криком и упреками, а тем более сцен ревности. Но однажды крепкое семейное счастье дало трещину. Сын уехал учиться в другой город, у дочери появился свой дом, а чуткое женское сердце подсказывало, что новая помощница мужа – не просто его коллега. Однако Таня понимала, что слезами горю не поможешь. В конце концов, иногда приходится бороться за счастье.
Аня Снегирева работает учительницей русского языка и литературы в маленьком поселке. Она ухаживает за больной мамой и в целом живет как все – уже и не надеется встретить настоящую любовь, про которую пишут в книгах. И только случившаяся трагедия переворачивает ее устоявшуюся жизнь с ног на голову. Две судьбы сплетаются в одну, чтобы вновь разойтись – возможно, уже навсегда. Смогут ли они преодолеть все трудности и встретиться вновь?
Судьба была благосклонна к Ирине – замечательный муж, две красавицы-дочери, дом, полный заботы и любви. Женщина была счастлива по-настоящему, тем тихим счастьем, которое приносит в жизнь чувство защищенности, покой и гармонию. Могла ли Ира предположить, какие эмоции откроет в себе, узнав, что ее казавшееся столь незыблемым счастье в один миг окажется под угрозой?
Софья. Женщина, от которой ушел муж. Ушел не просто к другой – к молоденькой девушке, подруге старшей дочери. Она переживает крах своей жизни. Но – было ли оно, это счастье? Может быть, Софье пришло время круто изменить свою жизнь и понять то, что прежде было ей недоступно…
После гибели мамы маленькая Тая осталась круглой сиротой. Опеку над семилетней девочкой сумел оформить мамин сожитель, бизнесмен Филипп Рогов. Долгие годы никто, кроме Таи, самого Рогова и его сестры Руфины, не знал оборотной стороны этого страшного «опекунства»… И даже когда Рогов решил жениться на своей повзрослевшей жертве, она не в силах была освободиться… и в тайне надеялась, что, может, все-таки кто-то ее спасет. Может, это будет чья-то любовь – настоящая и искренняя любовь, которая не гордится, не бесчинствует, не ищет своего и не мыслит зла?..
Вот уже около года Нина живет с парнем, который совсем не собирается звать ее замуж. Она его любит, он ее вроде бы тоже. Но почему Никита не спешит узаконить их союз? Почему живет с ней так, будто свободен от всех обязательств? Но странно другое – почему Нина все это терпит? Глотает слезы, копит обиды, но… терпит.
Лия Ален Последняя вещь, в которой я сейчас нуждаюсь, это очередной плохой парень. Красавец. С твердыми мышцами. Горячими татуировками. С опасным, похуистическим отношением, делающим его таким неотразимым. Предполагалось, что это будет всего на одну ночь, но, когда отец представляет Криса, как моего нового сводного брата, я понимаю что вляпалась. Его мир бандитских группировок и насилия может уничтожить меня. Мне нужно держаться от него подальше. Тогда почему я считаю это невозможным?Крис БелзерНаркотики, драки, смерть.
Ханна Мэлоун выросла в крайне консервативной и религиозной семье. Ей диктовали, как одеваться и что делать. Будучи безупречным и послушным ребенком, в душе она хотела большего, хотела жить жизнью, которая бы дарила ей радость. Дэниел Шепард слишком много пил, курил и спал с кем попало. Ругался так, будто мат — это его родной язык, и боролся со своими чувствами всякий раз, когда они поражали его. Несмотря на их совершенно разные жизни, эти двое нашли друг друга, разделив ту связь, которую оба старались игнорировать.
Би Футболисты дураки. Кучка нахальных, лживых читеров, которые думают, что они – Божий дар женщинам, точно так же, как мой уважаемый старый папаша. Мне удавалось избегать их всю мою карьеру в колледже, до сих пор. Мне поручили быть физиотерапевтом ресивера Каллума Сэмскевича. За: Будет замечательно добавить это к моему резюме. Против: Я должна видеть его. Каждый. Божий. День. Что было бы прекрасно, … если бы он не был таким чертовски сексуальным … Кэл: Футбол – все, что у меня есть, поэтому, когда тренер обременил меня плохо одетой студенткой PT с крошками на плече, я решил, что это мой окончательный приговор.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Маски. Мы все их носим. Все играем роли. Некоторые нам нравятся, а некоторые приходится играть для достижения каких либо целей, другие же роли нас заставляют играть. Но, так или иначе, мы все играем. Нет человека, который не играл бы какую-то роль, пусть даже самую маленькую. Маски и роли манят и притягивают. Защищают и причиняют боль. Это все наш осознанный выбор. Приносящий радость и боль. И когда эти два чувства достигают своего апогея, мы стараемся избавиться от надоевшей маски. Постепенно или резко — неважно. Снятая маска все равно оставит отпечаток.
«- Пелагея Сергеевна, это отец вашего ребенка, - улыбнулась Нина Васильевна. - Дмитрий Николаевич, а это мать. - Нет-нет-нет, - заявил Дима, мотая головой. - Эта идиотка не может стать матерью моего ребенка!.. - Этот придурок не может стать отцом моего малыша, - презрительно фыркнула Пелагея, скрестив руки на груди.».