Мартынов. Неделя стюарда - [90]

— Тогда едем, — решил я, — поедем на моей, Тарас, она мощнее, вдруг потребуется скорость.

Я поднялся к себе наверх и надел свой беговой костюм. Подумав, взял и защиту, налокотники, наколенники и шлем. Не для себя, поскольку мы с Тарасом будем использовать Яр, а для Экина. Когда я спустился на задний двор, они уже стояли у моего «ЗИЛа».

Глава 30

— Тарас, помоги Экину надеть, — я подал дядьке защиту. Сам он был одет в какой-то прочный костюм, для рыбалки, что ли. Что-то такое.

Вдвоём они нацепили на Экина защиту, и мы уселись в автомобиль, бросив на заднее сиденье мой автоматический карабин, второй рожок, и все, какие были, патроны к нему. Экин покопался в своём телефоне, и затем вывел местоположение гаражей на карту, отображаемую на встроенном в панель машины планшете. Ехать получалось около сорока минут, учитывая, что было поздно и дороги были пустые.

Тарас сел за руль. Экина мы посадили на переднее пассажирское сиденье: я не доверял ему настолько, чтобы оставлять его у нас за спинами. Быть может и зря, ведь этот человек только что сам предложил мне участие в разборке с бандитами, зная, что нас будет трое, а их десять или около того.

— Значит, действовать будем так, Матвей Михайлович, — говорил Тарас, везя нас по ночному Константинополю. — Первым в помещение залетаю я, и отбрасываю их волной. Шавик, скорее всего, успеет среагировать. Поэтому тут же, сразу за мной, залетаете вы, и бьёте кулаком Яра по тому, кто останется стоять. Класс у него какой, Экин?

— В смысле, «класс»? — не понял курьер.

— Ну резервуар какой? — уточнил я. — Много Яра у него?

— Не знаю, — ответил Экин.

— Ты его в деле видел когда-нибудь? В бою? — спросил Тарас.

— Нет, — сказал Экин, — но с Фануччи он боялся связываться.

— У Фануччи был малый резервуар, точно, — сказал я.

— Да кто такой этот ваш Фануччи? — не выдержал дядька.

— Все вопросы потом, Тарас, — снова сказал я, — я тебе столько всего расскажу, хоть книгу пиши. Одним словом, резервуар у Шавика малый.

— Как скажете, Матвей Михайлович, — мрачно согласился дядька, — в общем, я отбрасываю всех, того, кто не отбросится, вы бьёте со всей силы. Класс я ваш знаю, большой. Силу рассчитаете, чтобы не вышло как в детстве?

Это он имел ввиду, что я не истрачу слишком большое количество Яра за один приём, что спровоцирует в моём организме яровой шторм и отправит меня в яровую кому.

— Да, нормально рассчитаю, — ответил я.

— А что было в детстве? — влез Экин.

— Неважно, — пресёк его любопытство Тарас и, покачав головой, обратился ко мне: — Смотрите, Матвей Михайлович, — дело серьёзное, можем все трое сгинуть. Если есть возможность, лучше отказаться, с батюшкой посоветоваться или с князем.

— Да нет у нас времени, Тарас, — начал втолковывать ему я. — Шавик и его бандиты собираются выехать из гаражей, чтобы отправиться в город и напасть на нас с минуты на минуту! Некогда нам советоваться.

— Как скажете, барин, — повторил дядька, недовольно на меня покосившись.

Я понимал его тревогу. Тарас несёт ответственность за мою жизнь перед моим отцом, к тому же и сам может погибнуть. Да и просто по-человечески обо мне заботится. А сейчас барин безо всяких объяснений тащит его на перестрелку, непонятном с кем и непонятно почему. И это при том, что и я, как господин, несу за слугу ответственность и должен его оберегать, а не втягивать в авантюры, где мы нападаем на превосходящего числом противника.

Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Атаковать, и часто атаковать успешно, когда нас мало, вообще русским свойственно. Я с детства и намертво запомнил фразу:

«Другим неискоренимым недостатком русского метода ведения боя является назначение численно меньших частей против превосходящего противника» — сообщалось в документе под названием «Секретная докладная записка Германского Большого Генерального Штаба» за тысяча девятьсот тринадцатый год.

Крайне воинственные и искушенные в военном ремесле немцы в своей собственной, предназначенной для внутреннего использования, секретной инструкции сообщают, что русских нужно опасаться даже тогда, когда их меньше, потому что есть у русских такой «неискоренимый недостаток» — атаковать превосходящего числом противника.

Эту фразу, как и весь остальной текст записки, я услышал, когда гостил в доме моего дяди Николая Мартынова, отца моего кузена Валерия. Пока я жил у них, я посещал те же занятия, что и Валерий. Уроки истории и работы с документами вела специально для этого приезжавшая хорошая знакомая старого князя, сотрудница Русского государственного военного архива по имени Вера Михайловна Михалева.

— Если даже смелость в атаке меньшим количеством, это недостаток, — говорила нам Вера Михайловна, — то подумайте, как велики тогда достоинства?

И мы с Валерием, десятилетние княжичи, отчаянно сопели, думая, какие же достоинства могут быть выше такой смелости? Я помню, как Валерий, сидящий рядом, пытался сморщить лоб, подражая взрослым, чтобы лучше думалось, и как сам я, в полном замешательстве, смотрел на немецкие буквы этой записки, которую Вера Михайловна принесла из архива специально, чтобы показать нам. Конечно, мы читали её в переводе, но всегда полезно увидеть документ вживую.